Эндимион

Мало-помалу онемение начало проходить. На тех участках, где Энее удалось меня отогреть, тело словно кололи иголками. Я хотел было попросить, чтобы она отодвинулась и не мешала спать…

Некоторое время спустя – то ли пятнадцать минут, то ли два часа – в палатку вновь забрался А.Беттик. Я уже настолько пришел в себя, что догадался: андроид выполнил наш план – «закрепил» плот выше по течению с помощью шестов и рулевого весла в качестве распорок. Мы надеялись, что, когда взорвутся заряды, арка нуль-портала защитит нас от ледяных осколков.

«Взрывай», – мысленно проговорил я. Однако андроид поступил совершенно неожиданным образом. Разделся до белья и рубашки и забрался к нам в спальник.

Может быть, со стороны происходящее выглядело комично – и вы улыбаетесь, читая эти строки, – но никогда в жизни я не был настолько тронут. Даже рискованная «спасательная операция» на Безбрежном Море не вызвала у меня таких чувств… Мои друзья делились со мной теплом своих тел. Энея лежала слева, А.Беттик справа, съежившись от холода: ему достался лишь кусочек термоодеяла. Я сознавал, что через несколько минут заплачу от боли, которая придет, когда восстановится циркуляция крови, когда даст о себе знать обмороженная плоть, но в тот миг плакал от счастья. Девочка и андроид дарили мне живительное тепло.

Я плачу и сейчас, рассказывая об этом.

Не знаю, сколько мы так лежали. Я никогда не спрашивал, а они никогда не заговаривали сами. Наверно, не меньше часа. А мне тогда казалось, будто прошла целая вечность, наполненная теплом, болью и всепоглощающей радостью.

Постепенно я начал дрожать. Дрожь становилась все сильнее, как если бы со мной случился приступ эпилепсии. Друзья держали меня, не выпускали из теплых объятий. По-моему, Энея тоже плакала (правда, я впоследствии не стал уточнять, а она предпочитала помалкивать).

Наконец, когда боль слегка утихла, А.Беттик выбрался из-под одеяла, сверился с показаниями медпакета и заговорил с девочкой на языке, который я вновь был в состоянии понимать:

– Все огоньки зеленые. Серьезных обморожений не отмечено, внутренние органы не пострадали.

Вскоре после этого Энея выскользнула наружу и заставила меня сесть, подложив мне под спину и под голову два вещмешка. Поставила кипятиться воду, приготовила чай, поднесла к моим губам кружку с дымящейся жидкостью. (Я уже мог двигать руками и даже шевелить пальцами, однако движения еще доставляли нестерпимую боль.)

– Месье Эндимион, – сказал А.Беттик, присаживаясь на корточки рядом с палаткой, – я готов взорвать заряды. – Я кивнул. – Берегитесь осколков, сэр, – прибавил он.

Я снова кивнул. Мы уже обсуждали возможные последствия взрыва. Вибрация, возникшая вследствие взрывной волны, может обрушить в реку весь ледник. В таком случае плот окажется погребен на дне… Впрочем, как говорится, овчинка стоила выделки. Я поглядел на заиндевевший полог палатки и улыбнулся: какая надежная у нас защита! Потом кивнул в третий раз, как бы поторапливая андроида.

Раздался глухой рокот – я ожидал, что звук будет громче; его заглушил грохот, с каким начали падать в реку сталактиты и куски ледяной стены. Вода вскипела. На мгновение мне показалось, что волна подхватит нас и подбросит вверх, к самому потолку, где плот расплющит в лепешку. Мы как могли уворачивались от брызг и цеплялись за разъезжающиеся под ногами бревна словно потерпевшие крушение на спасательном плоту.

Наконец река успокоилась, рокот стих. Наши распорки не выдержали, плот вынесло из безопасной гавани и повлекло к ледяной стене.

Точнее, к тому месту, где когда-то возвышалась стена.

Заряды сработали, в точности как мы предполагали: во льду образовался узкий туннель с неровными стенами. Посветив фонарем, мы убедились, что он выводит в просторную пещеру, до которой я добрался вплавь. Энея радостно завопила. А.Беттик похлопал меня по спине. Мне стыдно в этом признаваться, но я снова заплакал.

Быстро выяснилось, что трудности еще не кончились. А.Беттику то и дело приходилось отпихивать шестом глыбы, которые несло течением, и лавировать между уцелевшими ледяными колоннами, а то и браться за топор.

Примерно через полчаса я встал, проковылял на нос и жестом показал андроиду, что теперь моя очередь размахивать топором.

– Вы уверены, месье Эндимион?

– Разу… меется… – выдавил я, усилием воли заставляя шевелиться язык.

Вскоре я согрелся настолько, что совсем перестал дрожать. В тех местах, где остались синяки и царапины, кожу изрядно саднило, но я решил потерпеть.

В конце концов мы пробились через все преграды и оказались на чистой воде. Поаплодировав друг другу, мы уселись возле нагревательного куба и принялись оглядываться по сторонам.

Пещера во многом напоминала ту, из которой мы только что выбрались: ледяные стены, сталактиты, готовые в любой момент свалиться на голову, бурлящая черная вода…

– Может, мы доберемся до портала, – мечтательно проговорила Энея. Пар изо рта девочки повис в воздухе этаким символом надежды.