Эндор II

— Ничтожные ублюдки… Возомнившие себя воинами… Вас следует обоссать и на мороз… - снова прогудел зловещий голос из топора.

Топор, казалось, смеялся, продолжая свои издевательства.

Балгай с удивлением перевёл взгляд на топор, затем снова на меня. Я лишь кивнул.

— Так это правда? Он действительно умеет говорить.

— Похоже на то…

— Слушай ты, Нарадурак, — зарычал Балгай, — Я тебе глаз на задницу натяну.

— Имя моё — Нарадумаар, и ты, жалкая тварь, хорошенько запомни его… Ещё до того, как твоя тупая физиономия впервые узрела свет, миры содрогались от одного лишь звука моего имени…

— Чего ты там пищишь, прячась за топор? Выходи, если ты мужчина! — зычно провозгласил Балгай.

— Проклятые руны препятствуют моему вожделенному мигу, когда я с яростным упоением вкушу твою печень и разорву твоё никчемное тело…

— Тогда закройся, если за свои слова ответить не в силах…

От произошедшей необыкновенной ситуации я не смог удержаться и рассмеялся.

— Отчего ты смеёшься, недоумок, возомнивший себя героем?

Балгай взглянул на меня, удивленно приподняв брови.

— И правда, Лёха, что смешного?

— Балгай, не поддавайся на провокации. Неужели ты не видишь, как он стравливает нас?

Дикарь свирепо посмотрел на топор и выпалил:

— Ты охренел?

— А я-то что?

— А он что?

Я раскинул руки.

— Да вы издеваетесь?!

— Давай просто забудем о нём, — предложил Балгай, и я согласился.

Мы разразились весёлым смехом, отпустили лошадей в безумный галоп, и воздух вокруг нас зазвучал отзвуками радости. После удачного прохождения подземелья нас охватило непреодолимое счастье.

К завершению второго дня мы, наконец, достигли Сеоса.

— Предлагаю умолчать о наших подвигах в подземелье, — весело произнёс Балгай.

Я лишь рассмеялся в ответ.

— Никогда не забуду, как ты вылетел из арки.

— Ты мчался рядом, ещё быстрее…

— Неправда.

— А вот и да! Ты оказался у дверей прежде меня.

— Ну, я просто ближе к дверям стоял.

— Как же судьба завела меня в общество трусливых придурков… — зловеще проворчал топор.

— А ну замолчи! — одновременно с Балгаем отозвались мы.

Погода на севере ощутимо холоднее; ведь повсюду лежит снег.

Белая бескрайняя пустыня простиралась насколько хватало глаз, каждая снежинка сияла под холодным светом зимнего солнца, и воздух, казалось, звенел от чистоты и слабых звуков падающего снега.

Деревья, кутающиеся в снежные шубы, стояли здесь как древние стражи — молчаливые и суровые. Их ветви споро переплетались, создавая изысканные арки и плетения, которые напоминали мистический лес из сказок.

Снежные сугробы, как маленькие горы, покрывали землю, и я чувствовал, как под ногами поскрипывает свежий снежный покров с каждым шагом. Холодный ветер ласково касался щек, разгоняя мысли и очищая разум.

Но в тоже время это был север. Север империи, который граничил с проклятым Готаром. И от этого осознания, эта тишина и гармония наполнялись зловещим трепетом.

Сверху доспехов мы накинули меховые, теплые плащи, драгоценный дар Катильды и Вероны, врученный нам перед отъездом из Кира. Они предостерегли нас о грядущем холоде, и теперь мы познали это предупреждение лично, окруженные стылым воздухом, и были исполнены благодарности.

Сеос был значительно меньшим по размерам, нежели Кир — примерно втрое. Его стены, выстроенные из изящного белого камня, венчала темная крыша, придающая городу особую торжественность. Два входа открывали доступ в его пределы: северный, зачастую закрытый, так как именно оттуда неизменно являлся Готар со своей нечистью, и южный, более безопасный, который служил основным путем для мирных жителей.

Вокруг северных стен возвышались восьмью непокоренными башнями в ряд, каждая из которых хранила в себе множество тайн. Шесть катапульт и две мощные баллисты, как стражи в ночи, готовились к обороне, ожидая возможных угроз. Остальные стороны города также были укреплены четырьмя башнями, создавая надежный облик, устремляющийся к небесам.

Каждая деталь архитектуры, от неприступных стен до могучих машин, напоминала о времени, когда могущество города зависело от его готовности противостоять как видимым, так и невидимым врагам.