Эндшпиль

Полковник Диас лично прибыл в захваченный форт сразу после отступления французской пехоты. Осмотрев заваленные трупами и залитые кровью помещения казармы, оценив до сих пор дымящий из всех щелей каземат, он заявил перед строем уцелевших в бою штурмовиков. Коротким, не больше двух дюжин из первоначальной полусотни

- Вы, синьор капитан и ваши солдаты настоящие arditi[11]! Именно такие львы, как вы, добудут Италии победу!

Однако французы быстро привели отступавшие части в порядок и подтянули резервы. Остальные позиции они обороняли упорно и дальше в секторе Бриансон итальянцы продвинуться не смогли…

Западный фронт. Фландрия. г. Аррас. Июль 1910 г.

- Аю реди, сэ[12]? – прошептал стоящий рядом шотландец.

Жан-Пьер, поморщившись, поднял большой палец, прижимаясь к стене рядом с проломом, с левой стороны. Машинально коснулся рукой кобуры пистолета. Он, конечно, понимал, что, случись на улице засада – пистолет не очень-то и поможет. Просто с ним как-то спокойнее…

- Сри-туу-ван![13]

На счет «один» Ломбаль и пара пехотинцев выскочили из пролома, пригибаясь, бросились через улицу. Бежать было тяжело, то тут, то там завалы кирпича, какой-то мусор, трупы лошадей, воронки делали эту перебежку бегом с препятствиями. Под ногами противно хрустело стекло, запах гари шибал в нос. Не обращая внимания ни на что, капитан бежал за своим провожатым, ориентируясь только по его спине. Сержант ходил этим путем до штаба не один раз, и прошлые разы он был безопасным…

- Сьюда, сэ…

Ну, хотя бы одно слово по-французски! А то так можно и забыть свой язык и заговорить на этом островном диалекте.

Нырнули в пролом. Темнота внутри сразу подействовала одновременно успокаивающе и настораживающе. Положив руку на кобуру, Ломбаль осмотрелся. Темно и тихо.

- Момэнт, сэ! – сержант показал куда-то вперед. Ага, в кромешной тьме виден какой-то… отблеск, намек на свет. Неясное мерцание на грани восприятия.

- Са мной, сэ, - пока Жан-Пьер пытался что-то рассмотреть в кромешной тьме, сержант успел зажечь небольшой и тусклый потайной фонарик и посветил под ноги. Стало видно, куда наступаешь. Зато темнота вокруг сгустилась еще больше.

- Летзгоу, сэ!

Видимо не такой уж и большой французский словарный запас сержанта подошел к концу и он опять заговорил по-английски.

Громыхнуло, содрогнулась земля, с потолка посыпалась пыль. Что-то угрожающе заскрипело. Ломбаль подумал, что еще несколько таких попаданий и им отсюда не уйти. Но сержант бодро вышагивал впереди, подсвечивая дорогу по какому-то непонятно длинному коридору. Идти по коридору было тяжело, весь он был засыпан непонятным мусором, а в центре и вовсе обломками кирпичей. Пахло дымом, паленым мясом и горелым деревом. Массивная лестница, к которой они в конце концов добрались, была полуразрушена. Подниматься по ней в этой полутьме было страшно. Но Ломбаль давил страх, стараясь лишь не наступать на разрушенные ступени.

Наконец они поднялись на небольшую, огороженную площадку и вышли к занавешенному чем-то вроде одеяла проему. По краям которого пробивалось то мерцание, что уловил Жан-Пьер внизу. Хотелось уточнить, не засекут ли боши этот огонек и не пришлют сюда отделение егерей. Но учитывая уровень владения французским напарника, не стоило. Тем более, что его ждал Жак, бельгиец, одинаково хорошо владевший английским, французским, немецким и голландским языками. У него Ломбаль и решил узнать все позднее…

Надо признать, капитану повезло, хотя везение это и можно назвать странным. Уходя от германских кавалеристов после разгрома батареи, он встретил шотландских пехотинцев. Среди которых оказался бельгийский проводник-полиглот. С ними капитан вынужденно отступал с боями до самого Арраса. А тут, в городе получил приказ оставаться с англичанами и помочь им наладить службу артиллерии. Как оказалось, несмотря на недавний опыт бурской войны, с управлением огнем и организацией стрельбы батарей и дивизионов у англичан было совсем плохо[14]. А уж о контрбатарейной борьбе и говорить не стоило. А во время очередной попытки прорыва германцев капитану не повезло. Он оказался отрезан вместе с шотландцами, батареей шестидесятишестимиллиметровых горных гаубиц и эскадроном французской территориальной легкой кавалерии. Впрочем, если посмотреть с другой стороны, его даже не ранило. Тот же сопровождающий шотландец - сержант щеголял грязной, почти под цвет его формы, повязкой на голове…