Эндшпиль

Вследствие сего, Вышепоименованные Величества и президент Французской республики назначили своими уполномоченными, а именно:[…], кои, вследствие предложения Российского Императорского Двора и по приглашению Швейцарской Конфедерации, собрались в Монтре, снабженные полномочиями, найденными в надлежащей и установленной форме».

Подписали представители России, Германии…

«А вот и представитель Черногории. Статья четыреста тридцатая. Новые границы Черногории определены следующим образом… Сколько же пришлось попотеть Розену и мне, пока отговорили Николая от присоединения албанских разбойников к их стране. - он едва сдержал рвущуюся на лицо усмешку - Надо признать, что сами черногорцы немногим цивилизованнее… Англичанин, надменный, как все эти островные обезьяны. Но даже хваленая британская невозмутимость дала трещину – при подписании лицо стало словно любимый ими лайм проглотил, целиком со шкуркой и не разжевывая. Еще бы… статьи с сорок третьей по девяносто пятую. Ограничение армии, флота, запрет иметь дирижабли и многомоторные самолеты. Контрибуция. Потеря части колоний и единоличного управления Суэцким каналом. Тут вообще вид будет, как у совы, проглотившей кактус… А вот и японец, макака ускоглазая, - Николай никак не мог разобраться в причинах своей нелюбви именно к японцам. - Неужели то происшествие в Оцу так потрясло его, что подействовало на Петра? С другой стороны, и чорт бы с ним…»

Японец, в отличие от англичанина, держался совершенно невозмутимо и только брошенный им на Николая короткий взгляд выдал его ситинное состояние.

Как бы то ни было, в четыре часа пятнадцать минут подписание трактата полномочными представителями закончилось. И тут же прозвучал первый залп орудийного салюта в честь окончания Великой войны. Громовые раскаты следующих одного за другим залпов двадцати одной салютной пушки, предоставленной швейцарской армией, как бы подчеркивают заключительные слова Николая Второго:

- Господа, все подписи поставлены. Подписание договоров между союзными и присоединившимися державами и их противниками свершилось. Наступил ожидаемый всеми нашими народами мир. Заседание закрывается!

После этого монархи и главы государств, министры, генералы, дипломаты направляются в парк при отеле. Там идущие делегации приветствуют приглашенные на праздник гости. Особенно бурно охваченная энтузиазмом толпа приветствует идущее последним трио двух императоров и короля. Союз этих трех людей представляется публике надежным залогом мирного и цветущего будущего.

Отстав на полшага, Николай внимательно смотрел на надутого от величия Вильгельма и напряженно думал, что следует предпринять в первую очередь и срочно…

Российская империя. Петергоф. Июнь 1912 г.

Сегодня государь принимал академика Вернадского и его спутников – А.П. Карпинского, Б.Б. Голицына, Ф.Н. Чернышева, в так называемом «Морском» кабинете. Ученые, в первый раз оказавшиеся на Высочайшей аудиенции, с интересом рассматривали любимое место работы императора. Несколько иллюминаторов и окно, искусно имитирующее световой люк, давали достаточно свет для комфортной работы. Большой письменный стол, на котором в рабочем беспорядке лежали документы, у одной стены. Дубовые застекленные шкафы вдоль двух стен, в которых стояли книги самой разнообразной, связанной с морем, тематики. Кроме книг, на полках располагались модели кораблей флота Российского, от парусного «Орла» времен Тишайшего царя, до броненосцев и новейших линкоров. Посередине же кабинета стоял необычный круглый стол, всей своей формой символизирующий, что здесь будет разговор равного среди равных. Дождавшись, когда вошедшие поздороваются, представятся и поздоровавшись в ответ, Его Величество сейчас же предложил всем рассаживаться за круглым столом.

— Садитесь, господа ученые, не стесняйтесь, - улыбнулся он. – У меня все по-простому. Этикет оставим придворным, у нас же с вами более серьезные вопросы. Причем, я полагаю, вы уже поняли какие. Не так ли, господа?

- Мы можем лишь подозревать, Ваше Император…, - начал отвечать Вернадский.

- Извините, что перебиваю, Владимир Иванович, - снова улыбнулся император. – Еще раз напоминаю – без церемоний, господа. Мы же не в Китае. Титулуйте просто государем.

- Прошу прощения, государь, - извинился Вернадский. Остальные приглашенные молчали, предоставив академику право отвечать за всех. – Мы полагаем, что приглашение нас на высочайшую аудиенцию связано с нашей совместной работой в организованной в прошлом году Радиевой комиссии.

- Браво, господа! Как истинные ученые вы сумели правильно определить тему нашей беседы.