Эндшпиль Европа. Почему потерпел неудачу политический проект Европа. И как начать снова о нем мечтать

Идея «единой и свободной Европы» (Europe whole and free) угасла на рубеже тысячелетий так же быстро, как была провозглашена десятью годами ранее. Европа всё больше теряла свою самостоятельность²³, сначала духовную и культурную, а затем и фактическую, то есть политическую, гео-стратегическую и экономическую. Сегодня ЕС уже не может обеспечить даже свои самые базовые интересы, а именно энергетическую и продовольственную безопасность, несмотря на внутренний рынок и евро. Война разрушает мечту о единой и мирной Европе, которая преодолела бы раздели-тельные линии двух мировых войн и холодной войны с ее железным занавесом и могла простираться от Лиссабона до Владивостока, от Шербура до Санкт-Петербурга. Разрушила мечту об умиротворении этого «санитарного кордона» (cordon sa-nitaire), постоянно оспариваемой войнами буферной зоны, простирающейся, приблизительно (grosso modo), от Гдань-ска до Загреба через Карпаты и дальше на восток, – этого своего рода «европейского Средиземья», населенного таким множеством этносов, меньшинств, культур и религий, столь смешанных и проросших друг в друга, что на протяжении веков там нельзя было провести четких национальных границ.

Эти области исторически редко имели четкую государственность, а сегодня иногда всплывают в новостях как места «за-мороженных конфликтов», например Приднестровье или Абхазия, чьи территориально-государственная принадлежность или региональная автономия всегда были предметом спора.

Идея умиротворения всех этих многочисленных областей под зонтиком континентального, конфедеративного порядка и обеспечения их безопасности в обмен на нейтралитет сейчас в очередной раз терпит неудачу при том, что Украина становится плацдармом развертывания евразийских планов США и острием копья НАТО в Европе.

Украинцы должны были бы первыми восстать против этого трагического злоупотребления их территорией, против их вопиющей инструментализации со стороны США. Но вместо этого Олена Зеленская позирует для «Vogue», а ее муж, президент государства, обращается к публике на вручении премии «Грэмми». Что еще нужно, чтобы говорить об идеально инсценированной войне, почти готовой для экранизации? Американская «военная солидарность» с Украиной в лучшем случае лицемерна. Дело в том, что США не просто поставляют Украине оружие. Украине придется, несмотря ни на что, оплатить эти патроны и ракеты.²⁴ В результате у Украины возникнет огромная задолженность, которая даст США политическую власть над Украиной после войны. Может ли Европа желать такого американского вассала в своих рядах?

Украинцам следовало бы умолять европейцев о том, чтобы их beaute ukrainienne, украинская красота и разнообразие, которые воспевает Дамьен Саез, расцвели при конфедера-тивном порядке, вместо того чтобы, будучи вооружаемыми до зубов, защищать новую натовскую границу и влачить культурное и экономическое существование на самой восточной оконечности «Запада», которое, вероятно, будет столь же жал-ким, как это было в Баварском лесу, когда граница с ЧССР всё еще была железным занавесом. Однако вместо того, чтобы в ужасе схватиться за голову от очередного извращения европейской идеи, Европа заглушает свою континентальную боль, опрометчиво поддерживая одну из сторон в войне, которая хотя еще не является европейской, однако уже опустошает европейскую территорию и слепо потворствует расколу собственного континента.

Континентальная, федеративная мечта представляет собой давнюю и вполне реалистичную константу как немецкой, так и французской послевоенной политики, над которой еще работали в ХХ веке. Легендарными стали поездка Шар-ля де Голля в Москву в 1966 году и его изречение при выходе из самолета в Москве: великий народ Франции приветствует великий русский народ! Франция и Германия, сегодняшний европейский тандем, постоянно состязались за благосклон-ность Москвы и за большую близость к ней. Брест-Литовск, Рапалло или пакт Гитлера–Сталина – вот названия мест памяти о «французской травме»²⁵, когда Германия в одиночку, без Франции и без Европы, открывалась на восток. К установ-лению европейского мирного порядка, который включал бы Париж и Москву, в XX веке стремились Вилли Брандт и Эгон Бар, как реалистичный вариант его рассматривали Гельмут Коль и Хорст Тельчик, а Герхард Шрёдер предпринял послед-нюю попытку его осуществить. Если бы эта мечта реализова-лась, она имела бы потенциал обеспечить европейский и континентальный мир и благосостояние на поколения вперед.