Энергия отчаяния (главы из романа)

— А капризы Аликс, если я тебя правильно понял, и есть те самые сбои, про которые ты все время говоришь?

— Совершенно верно… Когда же все трудности наконец остались позади и мне удалось получить ток нужной силы, я расширил поле эксперимента и начал проделывать опыты уже с дюжиной детей, мальчиков и девочек, а после — с полусотней. И каждый раз полный успех: никаких тебе аварий, причем мощность, как я и предвидел, постоянно возрастала. Я покорил психическую энергию — преобразовал в электрическую, отныне ее можно было использовать как угодно. Это была победа.

Тогда-то я и решил: все, пора действовать с размахом. При этом, однако, я понимал — нужны поддержка и деньги. О результатах изысканий я сообщил под большим секретом троим руководителям ЭДФ. Сначала эти трое мне не поверили. Но скоро они убедились, что я был прав. Никогда не забуду их реакцию, когда они собственными глазами увидели, что моя крохотная установка давала такую мощность, что хоть сейчас бери и используй где угодно, причем работала она не на топливе, не на солнечной энергии, а на психической, и вырабатывали ее всего лишь пятьдесят моих подопечных.

Сперва они изумились, затем опешили, а потом наконец поняли, какую выгоду сулило мое изобретение, и не поскупились на средства, чтобы я мог продолжать работу.

В итоге был создан вот этот комплекс — считай, тебе повезло: ты один из первых, кому выпала честь увидеть его собственными глазами. Для меня этот комплекс — прототип огромного промышленного предприятия, за которым будущее.

— Минуточку, — остановил его я. — В ЭДФ знают, как вы обходитесь со своими подопечными, как лечите? Ты описал все в общих чертах, но ведь здесь, как я понимаю, применяются совершенно особые методы.

— Никоим образом, — ответил он, решительно покачав головой, — ты знаешь, у меня с ЭДФ контракт. И полная свобода действий. Я слишком много значу для ЭДФ, и мои условия они не нарушат ни за что на свете. Разумеется, они знают, как я получаю энергию, но только в принципе. А в остальное они нос не суют.

— Ну да, ведь ты, если я верно понял, намерен поставить дело на широкую ногу.

— Причем на такую, что ты даже и представить себе не можешь. Это будет грандиозно. Скоро мы с Мартой наберем дополнительный персонал: физиков и инженеров, психиатров и психологов (мы займемся этим, как только я получу патент), — и тогда начнем строить станции куда мощнее этой… В них, дружище, неисчерпаемый источник энергии.

— Неисчерпаемый, неужели?

Прежде чем ответить, он опять радостно потер руки.

— А ты подумай хорошенько. Угля и нефти почти не осталось. В ближайшее время оскудеют и урановые рудники. Но пока живо человечество, будут жить и дети-подростки, и всем им так или иначе придётся преодолевать трудности переходного возраста.

— Они будут всегда, — уточнил он после короткой паузы, — но нам важно, чтобы их было как можно больше. А для этого, разумеется, надо воспитывать способности.

— Воспитывать способности?

— Ну да, помогать юным поколениям обрести необходимые способности, ибо природа наделяет ими далеко не всех. Это возможно, и даже вполне. Я уже все продумал и составил план.

Ему, похоже, будущее рисовалось в розовых тонах, на меня же от его слов повеяло жутью. Сказать по правде, я не ошибся, приняв Трувера с самого начала за сумасшедшего. То, что он замыслил, могло созреть лишь в голове человека, лишенного всякого благоразумия, пусть гениального, а потому еще более опасного.

— Станции, перерабатывающие психическую энергию, — за ними будущее, — продолжал профессор все в том же духе. — Станции, оснащенные преобразователями Трувера. Скоро будет налажен их серийный выпуск. Ни грамма вредных выбросов в атмосферу, ни малейшей опасности для окружающей среды. Тогда уж экологи заткнутся раз и навсегда.

— Экологи — может быть, но неужели ты рассчитываешь, что тебя никто не осудит, когда станет известно, какие опыты ты проводишь над детьми?

Но профессор меня не слушал.

Часть третья Корпуса Д и М

I

— Сейчас, — сказал профессор Трувер, — ты все увидишь как на ладони. В лифте мы поднялись на площадку, возвышающуюся над двориком, разделявшим корпуса. Площадка находилась чуть выше последних этажей, и оттуда действительно все было видно как на ладони.

— Вот, что я называю сердцем, — продолжал он, обводя взглядом два огромных здания. — А-сердцем называется камера активной зоны реактора атомной станции. В моей же психоэнергетической станции здесь вырабатываются пучки энергетических зарядов, как их окрестили психиатры, — единственный мой источник энергии. Слева — корпус Д, там живут девочки, а справа — корпус М, он отведен для мальчиков. Это — два предсердия сердца.

— Поэт, — проговорил я, — проклятый поэт!

— Как видишь, корпуса разделяет двор. Тем не менее мы позаботились, чтобы обитатели могли видеть друг друга, общаться с помощью жестов и даже перекликаться. Порой, правда, они стонут и жалобно всхлипывают, как ты слыхал. Но энергопотери от этого небольшие.