Энергия подвластна нам (журнальный вариант)

— Должен признаться, cap Артур, что я использовал ваши советы не совсем так, как вначале предполагал я сам. С помощью господина Хаггера я изменил углы магнитных полей и последовательность их включения. Я получил скорости движения обрабатываемых масс близкие к скорости света. Мы, как вы понимаете, не пошли на риск. Правда, мы были предупреждены катастрофами в Р. и М-тоне.

Макнилл улыбнулся. Хаггер сидел угловатой, неподвижной массой.

— Видоизменив таким образом систему вашего циклотрона, мы настойчиво производили атомную бомбардировку. Были получены новые вещества значительных атомных весов, не 238.07, как уран, но со значениями, во много раз большими. Почти год тому назад мы дошли до 2480. Я полагаю, что это предел. Одновременно атомные ядра освобождались от электронов. Я получил новый вид материи. Хотя плотность ее далека от физического предела, а вес — от абсолютного, но один кубический сантиметр этого вещества весит уже около сорока пяти килограммов. Освобождение атомной энергии наших новых веществ открыло перед нами новые возможности.

Небесная пушка окончила свой подъем. Был слышен хрустящий шорох охватывающих ее нижнюю часть стальных челюстей обоймы. Общее освещение было выключено. Только пульты управления освещались лампами под непроницаемыми для света колпаками. Повинуясь приказу, переданному Макниллом по клавишам, инженер, управляющий общим движением системы, начал направлять небесную пушку на восток. Все стало перемешаться в вертикальной плоскости. Пол рабочей кабины и казенная часть пушки стали уходить вправо, а ствол — влево. Это перемещение не мешало находившимся в пушке людям. Все пульты управления, висевшие на гибких сочленениях, сохраняли горизонтальное положение, самостоятельно подчиняясь силе тяжести. Люди были неподвижны — система двигалась вокруг них.

Движение прекратилось. Чудовищная масса пушки чуть ощутимо вибрировала. Контрольные аппараты издавали слабое тиканье. В воздухе был слышен запах озона. Макнилл сказал:

— Сейчас я начинаю. Прошу вас, сэр Артур, наблюдайте за находящимся перед вами экраном телескопа.

Появился новый звук. Где-то, очень далеко в пространстве жерла пушки, металлический голос глухо тянул — оум, оум, оум, оум…

Форрингтон, сидевший рядом с Хаггером на легком жестком кресле, смотрел прямо перед собой. На экране появилась луна. Сейчас она была такой, каким земной спутник виден в телескоп средней силы. Руки Макнилла управляли клавишами. Голос, тянувший оум, понизился и ускорил свое бормотание. Смотрящим на экран, — сэр Артур и немец сидели, а Томас Макнилл стоял сзади них, показалось, что они несутся вперед с непередаваемой скоростью. Только привычка Форрингтона к смелым опытам удержала его на месте. Челюсти сэра Артура сжались. Пальцы крепко охватили ручки кресла. Границы желтовато-белого диска луны на экране мгновенно расширились и выскочили за его пределы. С какой-то сверхскоростью они мчались к луне или луна мчалась к ним! Немного кружилась голова; чувствуя, как у него сжимается сердце, Форрингтон на мгновение закрыл глаза. Когда он их вновь открыл, на него летел знакомый кратер Эратосфена. Еще мгновение, и удар! Движение прервалось внезапно… Невольно сэр Артур подался вперед и почти коснулся лбом экрана. Да! Поверхность луны была перед ним — так, как виден ярко освещенный двор из окна пятого этажа. Можно было сосчитать все трещины сухой, мертвой каменной плиты.

В ИНСТИТУТЕ ЭНЕРГИИ 1

Жесткое семя, раскрываясь в земле, выпускает слабый росток. Изгибаясь, он пробирается к свету. Робкой жизни со всех сторон грозят жадные клещи жуков, колючие рты вечно голодных личинок-червей, острые зубы крота.

Время идет. Уже встали посевы в труде и в борьбе. Теперь новое сильное племя способно защитить свое место. Оно крепнет, жизнь — за ним! Но и червь не оставил надежды добраться до корня. Он продолжает рыться в жирной земле. Пусть роет! Поздно!

* * *

Хотя и пустынно в августе в высших и прочих учебных заведениях, но в обширных помещениях институтов есть места, где каникулы не прерывают работы.

Когда августовским утром Федор Александрович и его сын вошли в вестибюль Экспериментального Корпуса Института Энергии, их встретил приглушенный шум работы машины, доносящийся из-за высокой двери.

Отец и сын вошли в небольшой зал и сделали круг около стоящей на бетонной подушке машины. Эта посещение входило в привычки академика.

На первый взгляд, здесь ничего не заслуживало внимания. Машина казалась обыкновенной тепловой машиной. В ней можно было узнать даже отдельные части, хорошо знакомые нам по школьным описаниям. Однако было в ней и существенное отличие. Специальные щиты отгораживали топку машины. Именно эта часть отличала машину от ее предшественниц. Да и «топка» сама мало напоминала то, что мы называли этим именем в обычных машинах начала XIX века.