Энергия. Трансформации силы, метаморфозы понятия

7. О концепции силы и энергетических основаниях метапсихологии Фрейда

В завершение я хотел бы сделать еще несколько замечаний о концепции силы и энергетических основаниях фрейдовской метапсихологии.

1. Власть бессознательного виделась Фрейду находящейся в полном расхождении с романтизмом, в основополагающих влечениях к самосохранению и сохранению вида, общих для человека и животного, а не в специфически человеческих чувствах и устремлениях120. В обоих этих пунктах – в естественно-научно-биологическом обосновании образа человека и в акцентировании демонического в природе – Фрейд в куда большей мере оказывается философом жизни с шопенгауэрианскими и ницшеанскими корнями, чем романтическим натурфилософом121. Характеристики «воли» у Шопенгауэра вплоть до отдельных формулировок совпадают с фрейдовским Оно, и сходным же образом сопоставимы Я у Фрейда и «интеллект» у Шопенгауэра.

2. Квази-естественно-научная претензия Фрейда была нацелена на обнаружение «объективной истины»122, при том что он в духе теории корреспонденций придерживался понятия истины как соответствия реальному внешнему миру и рассматривал науку как единственный гарант истины. У него выходило, что истина не может быть терпимой, она не допускает никаких компромиссов и ограничении, что исследование рассматривает все области человеческой деятельности как свою вотчину и должно становиться неумолимо критичным, если какая-либо другая сила пытается конфисковать некую ее часть123.

Здесь возникает первая отправная точка для критики – взятие под сомнение якобы объективных концепций познания, истины, реальности и науки под знаком «конструктивизма», и в особенности в его ницшевском варианте124.

3. Понятие силы в физике больше не может считаться основным понятием динамики; и тем более это относится к понятию «психической силы», по аналогии позаимствованному психологией. Не приходится оспаривать, что в таких аффектах, как любовь, ревность и зависть, агрессия, ненависть и деструкция, квантитативные силы играют крайне важную роль; однако они едва ли могут быть разумным образом «измерены» и интегрированы в точное описание. Критическая дискуссия в рамках метапсихологии прежде всего поставила под сомнение психоаналитическое сравнение влечений с моделью парового котла мотивации и лежащим в ее основе конструктом психической силы или энергии.

4. На место метафор распределения энергии и гидравлики как пережитков классической механики пришли метафоры обрабатывающего информацию мозга. «В результате победного шествия метафоры компьютера человек стал пониматься как система, непрерывно обрабатывающая огромные массы информации»125.

5. Представления, связанные с энергией, Фрейд все чаще использовал лишь как метафоры, обеспечивающие «перенос» значений со знакомого предмета на незнакомый и своей наглядностью делающие возможными передачу научных идей и обмен ими. Он сам многократно подчеркивал, что в науке, ступая на неизведанную землю, нужно прибегать к определенным сравнениям и метафорам, даже если они «фантастичны, и в научном изложении совершенно недопустимы»126. Леон Вурмзер выступал за использование метафор на всех уровнях построения психоаналитической теории: «Если психоанализ <…> – это форма символически связанных, значимых целостностей, образцов, нитей и последовательностей опыта, то наука анализа должна описывать и разрабатывать настолько развернутые „модели“, „рамки“, „мифы“ (метафоры), насколько это обеспечивает практическую пользу и теоретическую доказательность, связность и интеграцию»127.

6. Примечательно, что Фрейд примерно до 1906 года обращался прежде всего к образам из медицины и естественных наук, как, например, к модели рефлекторной дуги, принципу инерции, закону сохранения энергии, чтобы посредством этих метафор в научных формулировках описать новооткрытую область психоанализа. Затем он решительно отказался от этого ограничения, в чем можно усматривать его принципиальное новаторство128. Примерно с 1906 года Фрейд стал пользоваться совершенно другими источниками образов, как, например, мифы об Эдипе и Нарциссе, с целью достижения резонанса, распространяющегося в том числе на культурную теорию и религиозную критику, – и обращение к этим новым источникам образности позволило психоанализу эмансипироваться от своих физиологических корней129.

Перевод с немецкого Иннокентия Урупина

Габриела Брандштеттер Энергия и ритм, или Солнечное сплетение и диафрагма. Концепции соматической практики в танце