Энергия заблуждения. Книга о сюжете

Отношения детей к родителям в Библии разнообразны, и холодные отношения между евреями и арабами при том, что они близки по роду, когда-то сознательно или несознательно выражались в том, что матери были разные, отец один. Так старший ребенок был удален из семьи вместе с матерью, вернее, изгонялся из шатра отца.

Ангел, однако, утешает мать, предрекает: потомство у твоего сына будет многочисленно и сильно.

Во времена Толстого существовало много женщин, как и сейчас; были женщины-няньки, помощницы в семье, было очень много проституток, и Л. Н. Толстой считал, что количество 80 000 проституток в Лондоне как бы законно, иначе семья не может существовать.

Он писал Страхову (19 марта 1870 года), что сталось бы с семьями, можно ли удержать женщин и дочерей чистыми, что сталось бы с законной нравственностью, которую так любят блюсти люди – и тут Толстой ссылается на Мишле: «Призвание женщины все-таки главное – рождение, воспитание, кормление детей. Мишле прекрасно говорит, что есть только женщины, а что мужчина есть le mâle de la femme (самец женщины)».

Все это написано в письме, приведенном в 61-м томе. Это первая жизнь письма. У Толстого много решительных, но неотправленных писем. И, даже будучи могучим человеком и могучим писателем, он многим писал письма резкие, но не отправлял их.

Мы, люди сравнительно с Толстым маленькие, можем составить большой архив писем и речей, которые обратились в бормотание.

Толстой читал Шопенгауэра, жил Шопенгауэром, и Б. М. Эйхенбаум считал, что приведенные слова Толстого из письма к Страхову вызваны влиянием Шопенгауэра. Супружеская верность имеет у мужчины характер искусственный, а у женщин естественный.

Таким образом, прелюбодеяние женщины как в объективном отношении, так и в субъективном гораздо непростительнее, чем прелюбодеяние мужчины.

Толстой эпохи «Воскресения» извиняется в этом письме перед собой.

Нехлюдов должен был стать единственным мужем Катюши Масловой. Но в то же время Толстой любил новеллу «Душечка», я уже говорил об этом, считая, что даже соседи не обвиняли женщину, которая меняла своих мужей, так как причины к тому были естественные. Мужья умирали.

Шопенгауэр утверждает, что мнение о необходимости верности для мужчины противоестественно.

Толстой говорил в том же письме, что роль человека – размножение в семье, и необходимость появления «магдалин» связана с усложнением форм жизни, а не принципами моногамии.

Лев Николаевич был человек, и не только в литературе, очень потентный; во всем он мог сделать то, что мы сделать не можем.

Было приказано всем гимназистам знать греческий язык, что, по словам Толстого, так же нелепо, как приказать всем быть танцорами, но Лев Николаевич узнал греческий язык и стал читать «Илиаду».

Когда Лев Николаевич захотел переводить Библию, он изучил еврейский язык.

Когда совсем молодой Лев Толстой был на Северном Кавказе, то он по ошибке заговаривал с женщинами на цыганском языке.

Дело понятно. Для него цыганский язык был языком любви. Он видел женщину и переходил на ее словарь.

Таким образом, не можем мы судить Льва Толстого, потому что он мог совершать дела, что не для нас; он постоянно отказывался и в то же время делал то, что называется историей культуры. Я выражаюсь, кажется, неясно. Но он сам был историей, он жил в нескольких странах, в нескольких языках.

Его отношение к браку было отрицательным, он оплакивал брак дочери. Он говорил, что на свадьбе вообще надо плакать. Ведь человек был свободен, и вот на спину ему привесили пять пудов.

Гераклит, великий философ, его называли Темным, говорил, что для того, чтобы появилось целое, должны быть и другие существования. Эта мысль Гераклита также есть в «Философских тетрадях» Ленина.

Гераклит приводит один признак, я использовал его в названии одной книги.

Лук состоит из сочленения палки и тетивы. И это целая вещь.

Так существует лира, так существует ветер, так существует то, что мы называем жизнью.

Это я уж выбился по ошибке из цитаты.

Теперь перейдем к вещам, которые как будто не имеют никакой связи с прежде сказанным.

Вот эти слова я считаю лишними.

Темы не меняются, темы существуют в своих противоречиях, но бывают неудачно выбранные противоречия, т тогда лучше молчать.

Я с удовольствием и с некоторой завистью цитировал указание Б. М. Эйхенбаума, но Лев Николаевич в своей разнообразной жизни читал не только книги философский и не только книги классические.

Он читал и читал очень внимательно вышедшую в маленьких томах книгу Дмитрия Николаевича Бегичева. Книга называется «Семейство Холмских. Некоторые черты нравов и образа жизни семейных и одиноких русских дворян».

Из этой книги Толстой взял привычку вести дневника и в дневнике ставить самому себе отметку, как школьнику, отмечая всякий отход от принятых решений.

При всех своих качествах в числе определений, которые мы можем ему придать, существует еще одно – он архаист.