Энглби

Да и кто на свете, имей он шанс, не согласился бы воскресить тех, кого уже нет? Чтобы они снова дышали где-то рядом, и ты бы шел с ними рядом.

Кто из нас не отдал бы все за то, чтобы вернуться в те дни надежд с багажом зрелого опыта? Снова встретиться с ясноглазыми девочками и мальчиками и воспользоваться этим со взрослой нежностью и со всем пылом девятнадцати лет.

Но коль скоро даже мне не удалось вырулить против течения времени, которого жалким, недоразвитым гомо сапиенсам не дано ни промерить, ни развернуть вспять по собственной воле, то почему это получится у кого-то еще?

А если и получится, с какой стати нам верить тому, что они там якобы обнаружили?

Я открыл блокнот, расправил страницу и застучал по пластмассовой клавиатуре.

Тони Болл от статьи был не в восторге, она показалась ему «малость высосанной из пальца». Многовато вот этих «с-одной-стороны-с-другой-стороны».

Зато Маргарет материал понравился.

— Ты прикольный, Майк. Статья про Джефри Арчера такая смешная!

— Это я не нарочно.

— И про Кена Ливингстона.

— С ним я тоже вообще-то обсуждал серьезные вещи.

Маргарет смотрела на меня с обожанием, которое меня уже начинало бесить. Ты смешной мальчик, читалось в этом взгляде, но я не против: меня тебе не одурачить, я же знаю тебя насквозь. (Она продолжала накупать мне одежду, кажется, я понял зачем: пыталась меня переделать или спасти. Господи…)

Как бы то ни было, эту статью в комплекте с тремя другими я отослал на какие-то конкурсы и снова получил награду. И как следствие — очередной обед, на этот раз в ресторане гостиницы «Савой», во время которого кто-то из «Дейли миррор» сблевал на стол.

Надо сказать, к тому моменту Тони Болл уже здорово меня достал. И, прочитав в «Обсервер», что трое журналистов из «Дейли телеграф» открывают новую газету, я тут же им позвонил и предложил встретиться.

Если честно, работать в одной конторе с Маргарет, как и жить с ней, стало утомительно. Я никогда не выбирал одиночество, но жизнь складывалась так, что я к нему привык.

Редакция новой газеты располагалась в суперсовременном квартале на Сити-роуд, поблизости от Финсбери-сквер. Никогда не думал, что архитектор способен придумать нечто до такой степени безликое и бессмысленное. Но имелись тут и преимущества: как-никак не на выселках. Не в Уоппинге и не на Собачьем острове, куда остальные газеты сбежали от профсоюзов.

В глубине огромной комнаты на пятом этаже меня ждали трое мужчин в костюмах. Они объяснили, что не смогли больше терпеть жульничество типографских рабочих и дремучесть руководства. Новое начинание должно опираться на новые технологии (вообще-то они везде, кроме Англии, давно внедрены), только с ними можно делать качественную газету, и с журналистами, умеющими верстать свои материалы на мониторе. Нажал кнопку и — бинго! — текст попадает на полосу новостей сразу в четыре-пять региональных центров, где публика уже заждалась, устав от понтов Мердока с Максвеллом.

Я вообразил негодование Терри. Печатать тираж в разных точках? Без горячего набора? Без «левых» грузовиков? Ты шутишь, Майк. Скажи еще, что мы продали нашего нападающего Тони Котти другому клубу…

Эти трое рассказали, как им удалось изъять деньги из банков и пенсионных фондов, чтобы запустить проект. Назвали всех известных журналистов, согласившихся для них писать. Кое-какие фамилии были мне знакомы.

— Кто у вас редактор отдела общественной жизни? — спросил я.

Такого у них пока не было.

— А как газета будет называться?

Они пока не решили. Возможно, «Наша страна».

— Главный редактор?

— Я, — сказал самый старший, бывший главред «Инвесторс кроникл». — И что вы могли бы нам предложить?

— То, чем занимаюсь сейчас. Кого вы взяли на крупные публикации?

— Пока никого, — отозвался мужчина помладше, темноволосый и важный, примерно моих лет. Точно архидьякон после трапезы, он явно отчаянно боролся со сном. Прочесть мою фамилию на лежавшем перед ним листке он так и не смог и взамен наградил меня тройной:

— Мистер Ингл-Энгл-Англбери.

Я насторожился.

— А может, мы и не станем никого на них брать. Наши репортеры и другие журналисты сами управятся, — сказал третий мужчина. Он оказался гораздо живее второго и говорил напористо, сузив глаза.

Странная это была троица. Начать с того, что они не имели между собой ничего общего. Кроме того, ни об одном из них никто понятия не имел, за исключением, может, старшего, — его имя иногда мелькало на страницах «Сити пей-джес». Но читать это издание нет никаких сил — я попробовал и не смог. Журналистика тут и не ночевала. Такое ощущение, что фирмы приглашают репортеров на обед и там надиктовывают материал.

Неужели кто-то из сотрудников солидной газеты согласится перейти к этим шутам? Разве что…

— А сколько вы платите? — спросил я.

— Мы понимаем, что должны платить по теперешнему максимуму, и даже больше, — отозвался их главный. — Вот вам сколько сейчас платят?

Вопрос застал меня врасплох, и я сказал правду.

— Мы могли бы предложить больше. Чтобы вы примерно представили — зав небольшим отделом получит оклад в тридцать пять тысяч плюс служебная машина.