Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира

Ирина: По-моему, это прекрасная идея: столько языков, ты можешь ставить её в любой стране именно так, как она написана. Грандиозная идея! Когда мы услышим эту оперу?

Хосе: Музыку я уже написал, теперь делаю оркестровку. Опера будет в стиле необарокко, поэтому оркестр будет небольшим, не более 45 музыкантов. Я использую клавесин. Потому что нельзя подходить к музыке, на фоне которой происходит беседа Генделя, Вивальди и Скарлатти…

Ирина: Без характерных атрибутов времени.

Хосе: Да. Нельзя использовать подход, характерный для XXI века. Должен быть некий привкус необарокко, неоклассики. Потом начну искать театр, где можно будет её исполнить. Если, благодаря твоей передаче, заинтересуется какой-нибудь российский театр, было бы чудесно.

Ирина: Было бы замечательно! Мы-то с тобой знаем, что музыка – уникальный язык, способный объединять людей. Тем более, когда она с юмором.

Хосе: Да, в опере будет много ярких эпизодов. Но она задумана и как педагогическая опера. То есть, если вы ничего не знаете об истории музыки, музыкальной драмы и литературы, вы просто наслаждаетесь моментом и развлекаетесь. Но чем больше вы знаете, тем больше поймёте. Там есть, например, небольшой фрагмент «Ромео и Джульетты». Есть отсылки к Монтеверди. Внутри заключен некий синтез истории оперы.

Ирина: Итак, ты композитор, ты же будешь режиссёром, ты будешь дирижировать. А петь на сцене ты планируешь?

Хосе: В моей опере? Нет, там для меня роли нет. Главный персонаж – баритон, Гендель, конечно, бас, Вивальди – тенор, но тенор лирический. Для меня там нет персонажа. Это тоже, наверное, аллергическая реакция. Я бы, конечно, хотел заняться постановкой. Но не менее приятно будет просто посидеть вместе со всеми в зале и посмотреть оперу.

Ирина: А какие у тебя ощущения, когда ты одновременно поёшь и дирижируешь?

Хосе: Об этом меня многие спрашивают. Не знаю, может быть, я такой сумасшедший, но я в этом никогда особых проблем не видел. Мне кажется, что гораздо труднее дирижировать, играя на фортепиано, потому что у тебя заняты руки, и ты дирижируешь кивками головы. А когда поёшь – руки свободны.

Ирина: Ты стоишь лицом к оркестру или к публике?

Хосе: Нет, я стою лицом к публике. Вместо того, чтобы дирижировать, держа руки перед собой, ты держишь их по сторонам. Некоторые английские журналисты писали, что я похож на большую птицу. Многое, конечно, зависит от оркестра, с которым выступаешь. Вообще хорошему оркестру не нужно слишком много внимания со стороны дирижёра. Если дирижер певец и поет, то оркестр следует за его музыкальной фразой.

Ирина: Хосе, ты прекрасный пример для подражания, расскажи немного о своем детстве, молодости. Правда ли, что твои родители отправили тебя на уроки фортепиано, и ты вернулся с письмом от учителя со словами, что ты недостаточно талантлив.

Хосе: Нет, Ирина, там было так: «он не проявляет должного интереса».

Ирина: В семь лет ты вернулся домой и мог спокойно наслаждаться детством, играть в регби, в футбол… А что случилось, когда тебе исполнилось 12 лет?

Хосе: Да что ж могло случиться в 12 лет?! Случились гормоны. Мы перешли в среднюю школу, и один из моих одноклассников начал играть на гитаре. Все девушки в классе не отходили от него, потому что он играл на гитаре, и мне подумалось, что нужно срочно научиться играть на гитаре. Я начал играть, пел «Битлз» и «Карпентерс», это тогда было модно, и в один прекрасный день я сказал отцу: слушай, мне кажется, что просто играть на гитаре – это слишком узко, нужно учиться. Так всё началось.

Ирина: А на рояле ты тоже играл?

Хосе: Нет, пианистом я никогда не был. Когда начал карьеру композитора и дирижёра, я изучал общий курс фортепиано как все музыканты в качестве побочного инструмента. Но я совершенно не умею играть. Я даже больше скажу, все гитаристы ненавидят фортепиано.

Ирина: Почему?

Хосе: Потому что это полная противоположность гитары! Для начала, на фортепиано нельзя играть с длинными ногтями. Поэтому, когда я начал играть на фортепиано, мне пришлось обрезать ногти, а для гитариста это всё равно, что отрезать себе пальцы. И ещё потому, что исполнительская техника сильно отличается. Но это очень мощный инструмент. Если ты настоящий пианист, то можешь делать волшебные вещи.

Ирина: Ты поступил в консерваторию в Буэнос-Айресе?

Хосе: Нет, в Росарио.

Ирина: Твой родной город Росарио, крупный город?

Хосе: Это большой город. Может быть, по российским стандартам и не очень, но по европейским – вполне. Население Росарио около миллиона.

Ирина: Понятно. В российских консерваториях есть две специализации – хоровое дирижирование и симфоническое. А у тебя как было?

Хосе: Нет, я мог дирижировать чем угодно, потому что, если ты можешь дирижировать симфонией, то и хором тоже, конечно, сможешь.

Ирина: А кто тебе дал замечательный совет стать вокалистом, чтобы улучшить свои дирижёрские качества?