Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира

Элина: Но не только они. Мне было 35–36 лет, когда мама заболела и как раз родилась первая дочка. Очень трудно эмоционально было, потому что мама была опорой для всех такой каменной. Потом я забеременела другой дочкой, а мама умерла, и я потеряла голос. Почти два-три месяца я не могла ни петь, ни говорить. Мне ничего не нужно было. И когда этот период я пережила, то что-то открылось во мне. Начала думать о новом репертуаре, потому что роли мальчишек надоели, я не чувствовала себя счастливой на сцене. Я думала, может быть, надо что-то вообще поменять в жизни.

Ирина: Помню, как на фестивале в Зальцбурге вы отменили свой сольный концерт и объявили причину: Элине важно быть с мамой в ее последние дни. Публика была очень тронута.

Элина: Да, главное сказать правду. Я очень открытый человек, я говорю прямо. Тогда многие люди уже купили билеты, и я сказала: да, у меня такая вот ситуация, понимаете – понимаете, не понимаете – значит, ваше дело, а я говорю то, что чувствую, то, что во мне есть. Или пою или не пою.

Иногда я, может быть, немножко цинична, но это и критика себя тоже, только она у меня не негативная, я всегда хочу что-то улучшить или поменять…

Ирина: Этим вы полностью покоряете. Редко, когда актриса показывает свое естественное лицо, а вы очень настоящая. Похоже, в своей жизни вы достигли какого-то удивительного баланса: ваша семья, карьера, даже ваш сад – огород, это тоже кусок вашей души. А как вы организуете свое время, свое пространство? В вас соединяются эти две Элины: мама-жена и актриса-певица, а может, еще даже и что-то другое?

Элина: Во мне вообще-то живут три Элины – одна в голове, другая – в сердце и третья где-то в животе.

Ирина: Инстинкт?

Элина: Да, интуиция, инстинкт. И они должны как-то…

Ирина: Договариваться?

Элина: Да, сговариваться быть счастливыми. Иногда две против одной, тогда мы как-то общаемся, решаем, и этот баланс мне очень нужен. Я очень противоречивый человек, но у меня есть какая-то система, по которой я живу, и в этой системе у меня порядок. Муж иногда говорит: ну хорошо, я уже привык, 17 лет мы знакомы, я знаю хорошо, если даже ты сегодня говоришь «да-да-да», завтра может быть – «да», но может быть – «нет». Он привык, а я нуждаюсь в свободе менять своё мнение, менять территорию. Я очень люблю разъезжать и долго не могу быть в одном месте, наверное, все же правильная профессия у меня. Мне необходимо периодически что-то изменять, по-новому себя подстраивать. Я все время ищу что-то…

Ирина: Вы продолжаете поиск самой себя?

Элина: Конечно. Конечно.

Ирина: Например, писательское поприще. Вы охотно наблюдаете?

Элина: Я очень-очень люблю наблюдать. Все мои жизненные решения я всегда принимала в одиночку. Я общаюсь, спрашиваю, но потом я должна это все пережить, передумать, прочувствовать…

Ирина: Спросить «трех Элин».

Элина: …спросить «трех Элин», и говорю: это мое решение, и так и будет.

Ирина: Оно будет всегда окончательным?

Элина: В очень серьезных и личных моментах – да. Потому что я очень-очень долго об этом думаю и решаюсь. Мне надо себя подготовить, быть уверенной, что я не промахнусь. То есть я всегда говорю – конечно, риск это очень хорошо, но я никогда не буду рисковать, чтобы на следующее утро сожалеть и сказать – боже мой, что я сделала.

Ирина: То есть вы не спонтанная?

Элина: Нет, я спонтанная, но я спонтанная с мозгом, скажем так. Я прыгну. Когда была маленькая, я спрыгнула с крыши, но я взяла одеяло за четыре уголка и спрыгнула, потому что думала – ну, хорошо, одной прыгнуть как-то глупо, но, может быть… как парашют. Но вот и спрыгнула…

Ирина: Получилось? Не переломала ничего?

Элина: Нет, ничего не переломала.

Ирина: Элина, ваши детские годы – это Латвия, часть Советского Союза. Была огромная общая территория, но Прибалтика была совершенно другой. Латвия для меня представлялась уже как Западная Европа. Особенный вкус, любовь к деталям. Насколько это созвучно с вашей испанской жизнью возле Гибралтара? Там же все по-другому, и голоса резче звучат, и жестикуляция другая. Как вы совмещаете эти два мира? И ваши дети, кем вы хотите, чтобы они себя ощущали? Им-то уже сложнее, наверное, будет?

Элина: Они с ранних месяцев уже разъезжают и очень хорошо подключаются там, где они есть. И я стараюсь эту легкость жизни, испанскую легкую жизнь переносить сюда, чтобы мы не всегда здесь такие хмурые были – все же погода и так далее, а здешнюю серьезность переносить туда. Я помню, когда мы решили, что дети родятся там, в Испании, – у одной день рождения в сентябре, у другой в январе, – я просто хотела тепло, я хотела свет и хотела солнце. Но когда я там осталась на полгода, уже не могла дождаться уехать оттуда, потому что там все так прелестно, так красиво и так…

Ирина: Одинаково хорошо.