Энигматист <Дело о Божьей Матери>

Нашпиговав тушки кальмаров овощами, он уложил их на шкварчащую сковороду, а сам принялся колдовать над следующим блюдом, отчаянно пытаясь добиться правильной консистенции. Стоит заметить, что хотя паста, приготовленная из йогурта, огурца, чеснока и оливкового масла, исконно считается самостоятельной закуской, Глеб самым революционным образом задумал дерзко нарушить сложившиеся устои. Живописно разложив еду на тарелке, он, презрев обычаи, решительно отмел «дзадзики-цацики» в качестве entrée и, причмокивая, принялся макать туда кальмары, как в соус.

М-м-м! Experimentum scientificum[3] определенно удался. Очень гордясь тем, что сегодня он, кажется, внес личный вклад в расширение кулинарных границ, Глеб снова вернулся мыслями к письму Хелиотиса.

А что, если и в самом деле существует какая-то мистическая связь между язычеством Юлиана и отлучением от церкви далекого потомка его секретаря и друга?

Тонкие пальцы Зины привычными движениями водили спицами. Столь старомодное для юной девушки занятие объяснялось довольно просто — Зину воспитала бабушка. А потому, несмотря на юный возраст, она умела не только шить и вязать, но еще и знала наизусть большинство рецептов, упомянутых в почти развалившейся от старости «Книге о вкусной и здоровой пище», первую страницу которой открывала напыщенная цитата из трудов Иосифа Сталина. После недавней бабушкиной смерти Зина почти не открывала эту книгу — боялась воспоминаний.

К слову, в умирающем ныне искусстве рукоделия было немало практического толку. Стесненной финансовыми трудностями студентке умение делать вещи своими руками позволяло не только содержать в порядке свой скромный гардероб, но и вносить в него некоторую винтажную изюминку. Впрочем, в отличие от основной массы девушек ее возраста, Зинаида никогда не была зациклена на шмотках. Скорее наоборот. Сердобольная Аня даже периодически предлагала поделиться с подругой своими вещами, благо обе носили один и тот же размер. Зина упорно отказывалась. Она предпочитала одеваться на свои. Хотя своих, надо сказать, катастрофически не хватало.

Кроме чисто экономической пользы вязание было хорошо еще и тем, что позволяло отрешиться от всякого беспокойства, мешающего сосредоточиться. Зина всегда садилась за вязание, когда сильно переживала. Последнее время ее переживания приобрели регулярный характер, что привело к резкому приросту числа связанных вещей. Часть из них Зина тут же распускала за ненадобностью. Сматывая шерсть в клубок, она временами ощущала себя точь-в-точь известной гомеровской героиней, правда, за вычетом женихов.

Отложив спицы, Зина подсела к столу и раскрыла тетрадь в клетку. Еще раз просмотрев свои записи, она с удовлетворением вернулась к рукоделию. Ему должно понравиться.

История с расследованием, как и надеялся Глеб, наконец-то стала действовать наподобие новокаиновой блокады. За последние два дня он почти не вспоминал о той, о которой нельзя вспоминать. Теперь все мысли Глеба были сосредоточены на последней находке Хелиотиса.

Уж коли Дмитрий Костинари упомянул Юлиана, правившего в четвертом веке, речь определенно идет о Римской империи. И в этом случае имеет смысл, не откладывая, обратиться к итальянским архивам. А значит, пришла пора связаться с Пьетро Ди Дженнаро.

Друзья шутливо звали этого уроженца Сицилии доном Пьетро, а прочие уважительно обращались к нему не иначе как «дотторе» или «профессоре». Ди Дженнаро был мегавеличиной в мире антиковедения, а в неформальной обстановке — добрым, симпатичным малым. Когда-то Глебу довелось поработать на итальянском раскопе под руководством этого признанного мэтра, жившего на зависть яркой жизнью в окружении древних артефактов и молоденьких женщин.

Последний раз они виделись в прошлом году в Риме. Ди Дженнаро тогда сделал ему предложение по работе. Глеб, слишком поглощенный в то время романом с Мариной, не торопился его принимать. Теперь все было иначе.

В красках расписав в письме итальянцу невероятные детали истории происхождения обеих икон и приложив сенсационную переписку с Хелиотисом, Глеб почти не сомневался, что азартный Ди Дженнаро обязательно загорится и, наплевав на свою занятость, выкроит время для того, чтобы поучаствовать в поисках. Как и было рассчитано, заинтригованный дон Пьетро откликнулся почти мгновенно.

«Твое письмо застало меня в Риме. Увлекательная история. Захочешь — не придумаешь. Завтра же займусь. Однако везетжетебе на находки».

Щедрый на праздники май прямо посреди недели подкинул очередной выходной. Прихватив за компанию товарища по следственной группе, Лучко с ветерком мчался по кольцевой. Заметив указатель съезда на Щелковское шоссе, он притормозил и перестроился.

Капитан решил воспользоваться свободным днем и своими глазами осмотреть поляну, ставшую причиной ссоры между отдыхающими из Москвы и группой неизвестных. Однако за пределы МКАД Лучко привело не только это.