Энигматист <Дело о Божьей Матери>

— Ура! — Зина просияла и чмокнула Стольцева в щеку.

Глеб вздрогнул и мягко накрыл Зинину ладонь своей.

— Э-э… я бы хотел с тобой поговорить.

— Может быть, не стоит? Мы же оба и так все прекрасно понимаем.

— Все ли?

— Думаю, да. Помните, как вы цитировали из Овидия?

— Что именно?

— Nec sine te пес tecum — «ни без тебя, ни с тобою». Все уже давным-давно сказано до нас, Глеб Григорьевич.

Сердце Глеба на секунду-другую перестало биться.

— Зина, ты и сама не знаешь, насколько ты…

— Так почему не попробовать мне об этом сказать?

Понимая, что любая отговорка в такой ситуации была не к месту, Глеб все-таки решил попытаться.

— Видишь ли, даже если отбросить соображения этического свойства, я должен тебе признаться, что совершенно не способен на отношения. Дело в том, что я, видишь ли, только что пережил… э-э… крайне болезненное расставание и…

«А на лекциях-то Стольцев никогда не „экал“», — отметила про себя Зина.

Он отвел глаза. Не в силах на все это смотреть, Зина тоже опустила взгляд и поняла, что в этот момент ей хочется не столько припасть губами к его безупречно выбритой щеке, сколько хорошенько треснуть по ней кулаком. А Стольцев все продолжал резать ее по живому:

— И мое сердце сейчас похоже на… — он снова запнулся в поисках сравнения, — …на только что отформатированный диск, вот. Когда на нем нет ни операционной системы, ни тем более программ. Такое сердце еще не умеет любить. Но рано или поздно научится. Я на это очень надеюсь.

— Так почему я не могу выступить в качестве «учебной базы»? — из последних сил сопротивлялась крушению иллюзий Зина.

Он рассмеялся:

— Ты замечательная. Но я слишком уважаю тебя, чтобы…

Ее голос задрожал.

— «Я слишком уважаю тебя». Отчего в моих ушах это звучит приговором? — Подняв взгляд на Стольцева, Зина через силу улыбнулась. — Почему бы нам не вернуться к этому разговору в следующем семестре? Глеб Григорьевич, помните, я всегда рядом.

Тронутый и потрясенный этим неожиданным признанием, Глеб, выйдя на улицу, нарезал несколько кругов по скверу, пытаясь успокоиться.

Вообще-то, поработав в университете, Глеб уже не видел в подобных историях ничего необычного: семнадцатилетние студентки сплошь и рядом влюблялись в своих сорокалетних преподавателей. И, несмотря на строжайший запрет на подобные отношения и угрозу немедленного увольнения, такие романы цвели пышным цветом. Как правило, они довольно быстро заканчивались, оставив невидимые шрамы на более юном и менее умудренном сердце. Иногда, впрочем, все заканчивалось счастливым с виду браком и детьми.

Надо сказать, в девяноста девяти процентах случаев инициатива исходила от студенток. После нескольких лет на кафедре у Глеба вообще сложилось впечатление, что практически каждая девушка в юности хотя бы временно испытывает интерес к мужчинам значительно постарше. Другое дело, что не каждая решается дать волю этим чувствам. В свое время Глеб даже не поленился и пролистал пару психологических исследований, где подробно объяснялась природа таких отношений и древняя как мир подсознательная тяга девочки к отцу.

Однако все это было голой теорией, а тут живая Зина со слезами на глазах. Зина, к которой Стольцева определенно тянуло. Другое дело, что он до сих пор так и не смог понять природу этого зова. Сексуальное влечение? Или желание подставить плечо девочке, выросшей без отца, которая к тому же лишь немногим старше его собственной дочери, стараниями бывшей жены живущей теперь на другом конце света? Или это гремучая смесь того и другого?

Когда Глеб уже возвращался в учебный корпус, зазвонил телефон, и Лучко огорошил его вопросом:

— У тебя Шенгенская виза есть?

— Есть, а что?

— Очень хорошо.

— Ты о чем?

— Поедешь со мной во Флоренцию.

Глебу показалось, что, судя по интонации, фраза была скорее утверждением, чем вопросом.

— Когда?

— Послезавтра.

— Не, старик, извини, мне так быстро не отпроситься. Учебный процесс, понимаешь, то-се.

— Вообще-то тебя уже отпросили.

Аня Ганина поджидала Зину на «сачке». Увидев глаза подруги, она, не дожидаясь рассказа, с ходу выразила женскую солидарность:

— Вот же сволочь!

— Да нет, конечно, я бы сказала, наоборот, порядочный человек. Вместо того чтобы пудрить мне мозги или еще хуже — попользовать молодую девушку, не имея никаких чувств, он честно дал понять, что не любит.

— Я же говорю, сволочь.

— Отстань!

— Так ты все еще продолжаешь любить его?

— Отстань!

— И что теперь?

— Ну сказала же, отстань!

— Ладно. Как там учили античные стратеги? Если крепость не удается взять штурмом, переходим к долговременной осаде.

Аня заглянула в готовые пролиться всеми слезами мира глаза и, подхватив Зинину сумку, будто это как-то облегчит груз, давящий на сердце подруги, широко расправив плечи, зашагала вверх по лестнице, ледоколом расчищая понурившейся Зине дорогу в толпе.

Четырьмя часами ранее Лучко срочно вызвали к Деду. Потирая длинную царапину на подбородке — результат неосторожного бритья, — начальник сообщил: