Енох

 - Енох, а почему ты называешь эту женщину вдовой?

 - У нее умер муж.

 - Умер? Он погиб на охоте?

 - Нет.

 - Упал со скалы?

 - Нет.

 - Утонул?

 - Нет, Мелхиседека, он умер своей смертью.

 - Иногда ты говоришь очень непонятно, Енох! Ты что-то скрываешь от меня? Разве может человек умереть своей смертью? Его убили каиниты?

 - Нет, Мелхиседека.

 - Тогда я совсем ничего не понимаю! Неужели ты думаешь, что его убили сыны Божии?

 - Он заболел и умер!

 - Заболел и умер? Разве такое может быть?

 - Может, и очень скоро люди привыкнут к подобному ходу вещей.

 - Ты говоришь страшные вещи, Енох! Господь наказывает нас? Почему не умирают каиниты?

 - Они умирают. Их жрецы изучают умерших - мечтают продлить жизнь.

 - Ты говоришь страшные вещи, Енох! Неужели это правда?

 - Все это у каинитов содержится в тайне, чтобы никто не догадался, что человек может умереть своей смертью. Но скоро им будет не под силу утаивать естественную смерть.

 - Мне страшно, Енох!

 - В моих словах нет ничего страшного, Мелхиседека. Со смертью тела наша жизнь не заканчивается. - И Енох говорил сестре о воскресении, но она мало что поняла. И тогда она спросила:

 - Еноше, ты часто упоминаешь Илию - кто этот Илия?

 - Он будет жить за девять столетий до вочеловечивания Господа, при нечестивых правителях. Илия напомнит людям о Боге. "И доколе вы будете хромать на оба колена?" - скажет Илия, ибо народ, среди которого станет проповедовать пророк, будет поклоняться и падшим ангелам, которым поклоняются каиниты. (Мечта Тувалкаина!) Илия не вкусит смерти и будет взят в огненной колеснице на небо. А в конце времен, когда на земле воцарится тот, кто будет выдавать себя за вочеловечьшегося Бога, Илия сойдет на улицы вечного города и будет обличать зверя и проповедовать покаяние. А я, Мелхиседека, буду послан ему в помощь. Мы будем проповедовать 1260 дней, и зверь убьет нас, и мы вкусим смерть, как и все люди.

 - Люди будут знать, что ради них Господь вочеловечился, - и все равно станут поклоняться зверю? У каждого человека будет ангел-хранитель, - и люди все равно будут поклоняться зверю?

 - И тогда немногие послушают нас, но и таких, кто не потерял ценности в очах Господа, будет немало!.. Веру в истинного Бога объявят одной из вер, идея Божества будет высмеиваться лицедеями. Объединят все верования во всемирную религию, и тогда воцарится зверь. Но потом придет Спаситель. И Тувалкаин добьется своего, но людей его объединенной веры смоет потоп.

 - Еноше, а почему ты так мало говоришь о потопе?

 - Я говорю, но не всем. Всем о потопе будет свидетельствовать мой правнук. Имя его Ной.

 - Ной? Но я не знаю среди сифитов никого, кто бы носил это имя.

 Енох улыбнулся.

 - Он еще не родился, Мелхиседека! Бог даст, и тебе, может быть, придется его воспитывать. Но и его мало кто послушает. Слишком уютно будет жить людям и на упоминание о потопе они будут отвечать снисходительной улыбкой. Клоунессы каинитов постараются, и Ноя объявят чудаком, а имя его окружат презрением. - Енох лежал с закрытыми глазами. Тень листвы густо покрывала его лицо. - Ты уже будешь старенькой, Мелхиседека, и в твоей пещерной комнате устоится запах, характерный для жилища престарелого человека. Но в отличие от других стариков ты, Мелхиседека, никогда не будешь жаловаться на старость и немочь. С Ноем уже будет говорить Бог, но людям по их немощи иногда надо, чтобы их поддержали и люди. Однажды Ной придет к тебе и скажет:

 "На наших землях, Мелхиседека, закончилось дерево гофер, из которого Бог повелел строить ковчег, а из каинитов никто не хочет продавать смолистое дерево. И все смеются надо мной. Даже мой сын Хам".

 А ты ему скажешь, Мелхиседека:

 " Я уже начинала беспокоиться, Ной, что ты достроишь ковчег до моей смерти, а мне по моим грехам - погибнуть в водах потопа... Может, тебе, Ной, сходить в дальний город к Ноеме-жрице. Она богата и наверняка на ее землях есть леса с деревом гофер".

 "Ноема-жрица? - недоуменно спросит Ной. - А почему ты решила, что Ноема-жрица продаст мне дерево гофер?"

 А ты ответишь, Мелхиседека:

 "Это было очень давно... Ты, Ной, еще не родился, и не родился еще отец твой, а твой дед Мафусаил был молод, а город, где смешались все люди и религии, был только в голове у каинита Тувалкаина. - И скажешь, Мелхиседека: - Енох, когда опускался с неба для проповеди, посетил дом Ноемы..."

 Мелхиседека тревожно и вопросительно посмотрела в глаза брату.

 - Дом Ноемы? - спросила она. - Ты хочешь посетить дом Ноемы, Енох? Но она...

 - Не за тем, о чем ты подумала, Мелхиседека! Вот так же и Ной посмотрит в твои глаза - тревожно и вопросительно. Как ты в мои.

 "Дом Ноемы?" - спросит Ной. А ты скажешь ему:

 "Не за тем, о чем ты подумал, Ной! Енох молился у Ноемы и говорил ей, что в будущем она должна помочь кому-то из сифитов. Может, Енох молился тогда за тебя. И было надо, чтобы Ноема видела его молящимся". - И твои слова укрепят Ноя, Мелхиседека.

 - Енох, а ты видел, как Богочеловек выводит из ада допотопных праведников?

 - Я не все видел, и не все, что видел, могу понять, и не все, что могу понять, могу рассказать тебе, Мелхиседека.