Енох

 Тувалкаин размеренно кивал, и Енох видел, что верят скептическим кивкам гостя, а не его словам, но все-таки продолжал:

 - Если бы я не ушел в уединение, я бы не смог духом восходить в небесные сферы, телом видимо оставаясь здесь, на земле.

 - Я буду добрым правителем, - встрял лже-Енох, и Тувалкаин осадил его:

 - Ты тут еще... помолчи! Иагу, уведите его!

 Енох замолчал, чувствуя бесполезность объяснений. И горечь превратилась в растерянную улыбку.

 - Енох, - сказал жрец Иагу, придерживая за локоть лже-Еноха. - Иавал-скотовод наверняка дописывает историю, начало которой на добытом нами пергаменте. Эта история про вас, про ваше возвращение. Мы приглашаем вас в город и обещаем создать все условия, чтобы вы дописали свою историю сами. Наверное, она закончится вашим вознесением. А потом мы сравним пергаменты Иавала и ваш. Здесь нет никакой уловки, все прозрачно. Если ваши истории будут различны, я извинюсь и перед вами, и перед вашими близкими за то, что мы устроили в вашем доме. А если они будут одинаковы...

 Тувалкаин благодарно кивнул жрецу.

 37. Возница поднял над колесницей кожаный верх, и та стала походить на маленький шатер на колесах. Изнутри к верху шатра Тувалкаин прикрепил зажженный фонарь.

 Сепфора держала Еноха под руку и говорила:

 - Все будет хорошо, Еноше. - И боялась признаться, что успокаивает саму себя.

 - Пора выезжать, - сказал Тувалкаин в веселом возбуждении и повторил: - Не беспокойся, Сепфора, Енох будет жить в моем доме как брат... Откровенно говоря, Енох, я не рассчитывал, что ты так легко согласишься поехать со мною в город, хотя мне очень этого хотелось.

 - Помогите ему во всем разобраться, - с мольбой прошептала Сепфора. Тувалкаин кивнул и, глянув за колесницу, рассмеялся:

 - Прекратите подслушивать, Мелхиседека! В конце концов, это неприлично!

 Та вышла из-за колесницы и, схватив Еноха за рукав, отвела в сторону. Настойчиво прошептала, глядя в глаза брату:

 - Еноше, одумайся! Ты не должен ехать в город! - Она пыталась быть строгой. - Ты не должен! Я чую беду.

 - Ему нужно во многом разобраться. - Тувалкаин снисходительно улыбнулся непониманию Мелхиседеки. - Сепфора? - Повернулся к женщине так, что закрыл собой Еноха и Мелхиседеку. - Сепфора, нам ни к чему обшаривать закоулки недомолвок. Сегодня я в запальчивости, может быть, сказал что-то не так, как следовало бы. Поверь, я очень уважительно отношусь к вашему дому. И более чем уважительно отношусь к тебе, Сепфора.

 - Может быть, это и так, Тувалкаин, - сказала Сепфора, глядя в ноги. Лезвие света падало между ней и Тувалкаином через открытый полог шатра колесницы. - Но еще более уважительно ты относишься к своей идее объединения религий и родов. И готов принести себя в жертву этой идее и взять в жены женщину сифитов. А Енох... Енох любит меня. Во всяком случае любил до того, как ушел в пещеру. - Сепфора отвернулась, потому что заплакала. - Помогите ему, Тувалкаин.

 - В твоем тоне, Сепфора, сомнение. Пусть его не будет! Мне кажется, я знаю, о чем ты думаешь. Мелхиседека настраивает тебя против меня и усиливает твое недоверие. Но, поверь, то, что мы делаем, для блага Еноха, для твоего блага, Сепфора, может быть, для блага всех сифитов. И каинитов тоже.

 Женщина понимающе кивнула.

 - Тувалкаин, а как же одежды Еноха? Он столько времени не был дома, а она как новая! Я своими руками ткала материю, своими руками шила платье, своими руками вышивала крестик с испода воротника, чтобы не спутать одежду Еноха с одеждой Мафусаила. Ты, Тувалкаин, знаешь, сколько он не был дома, и она - она почти новая! На ней даже нет платяной проказы! Я боюсь это произнести, но мне кажется, одежды Еноха стали новее.

 Тувалкаин слушал, наклонив голову.

 - Пока я ничего не могу сказать по этому поводу. Но мой жизненный опыт убедил меня, что у всякого чудесного явления - самая что ни на есть материальная подоплека. Разберемся! Поэтому я и уезжаю в город вместе с Енохом.

 - Еноше, ты не должен ехать в город, - настаивала Мелхиседека, дергая брата за рукав. - Не должен!

 - Воля Божья, - отвечал Енох и улыбкой пытался успокоить сестру. - Мы должны всегда творить волю Божью, даже если нам кажется, что она...

 - Енох, тебя там погубят! Я боюсь. И Тувалкаина, и его жреца Иагу. Они могут с тобой сделать то же, что и с этим несчастным человеком. - Она бросила испуганный взгляд на колесницу, в которую усадили лже-Еноха.

 - Я сейчас обижусь на себя, сестра!

 - На что? - вскричала та.

 - Мне кажется, что ты мне не веришь.

 - Я и верю тебе, и... помнишь тот разговор в доме отца...

 - Пора! - твердо повторил Тувалкаин.

 Енох благословил домочадцев и неловко залез в колесницу.

 - Не бойся, Еноше, - весело проговорил Тувалкаин, проворно усаживаясь рядом с Енохом. - Трогай!

 Мелхиседека вцепилась сзади в колесницу, точно рассчитывая удержать ее.

 - Еноше! - Колесница дернулась, увлекая за собой Мелхиседеку, и она побежала, чтобы не упасть. И упала бы, если бы подоспевший Мафусаил не поддержал ее.

 - Отец, я погоню в город овец и обязательно навещу тебя! - крикнул вдогонку сын.