Енот-потаскун (СИ)

Соня, которой еще и двадцати не исполнилось, была, по маминому выражению, малость малохольной. Родственников у нее никаких не осталось, так что мама живо задавила ее своим напором. И уломала подписать бумагу, согласно которой через шесть месяцев, вступив в права наследования, Соня обязалась продать комнату Елене Ивановне Зориной. Конечно, это была филькина грамота, которой только подтереться, но Соня, кажется, об этом не догадывалась.

Нам на руку было еще и то обстоятельство, что комната осталась от бабы Маши в чудовищном состоянии. Ремонт влетел бы Соне в копеечку, а без этого сдать приличному квартиранту она не могла. Ну а за маленькую узбекскую семью из тридцати нелегалов капитально прилетело бы от Коськи.

Всю эту беду мне приходилось выслушивать и во время визитов к маме, и каждый день по телефону. Я не сомневалась, что следующим шагом, заполучив Сонину комнату, мама начнет уговаривать меня вернуться домой. Вот только этого мне для полного счастья и не хватало!

По правде, первое время я немного скучала по Федору. Потому что, несмотря ни на что, успела к нему привыкнуть. Но это прошло довольно быстро. Хуже было другое.

Каждый раз, когда я садилась за руль, в ушах звучали ехидные фразочки и ядовитые шуточки Антона. Я запомнила, может, и не все, но изрядную часть его объяснений точно и делала все так, как он учил. Эти десять занятий дали мне намного больше, чем автошкола, Сашкины вопли и год самостоятельной езды.

«Главное правило у нас какое? Три Дэ. Дай Дорогу Дураку. Но не жди, что другие тоже будут его выполнять. Вдруг они не считают тебя дурой».

«Глаза растопырь на триста шестьдесят градусов. Вперед, в зеркала, на дорогу. И на небо тоже невредно поглядывать, мало ли что оттуда упасть может».

«Не тормози так резко и всегда смотри в зеркало. Поцелуй в задницу, конечно, к деньгам, но осложняется большим геморроем».

Это было какое-то наваждение. Как ни злилась я на себя, но выкинуть его из головы не удавалось.

15. Антон

Первые два дня прошли под слоганом: «Ну и хрен с тобой, овца!» Причем, кому именно это адресовалось, я вряд ли мог сказать точно. Возможно, обеим. На третий день началась ломка. К вечеру я сдался и позвонил Валерии. После множества гудков робот ехидно доложил, что вызываемый абонент не отвечает.

Спасибо, а то ведь я не понял.

Сделав пять или шесть попыток, я написал в Вайбер: «Ты меня игноришь?»

В ответ прилетела известная картинка из интернета.

Хотелось одновременно ржать и материться. Что я и сделал.

Штормило где-то с неделю. Днем отвлекала работа. К тому же началась установочная сессия, и дни были заняты с утра до вечера. А вот ночью становилось кисло. Очень даже кисло. И, может, не столько из-за того, что так уж сильно хотел эту стерву, или потому, что она меня уволила. Скорее, от мысли, что жизнь пошла как-то не так и не туда. И что кармический бумеранг, похоже, не совсем шутка. И если Валерией я все-таки переломался, то мысли эти по-прежнему висели фоном, как время от времени депрессивный циклон зависает над Питером.

Мой карантин закончился, и мне дали для начала троих учеников. Взрыв мозга в ассортименте: распальцованный парень Славик, получивший права и спортивную бэху в подарок на восемнадцатилетие, робкая пенсионерка Ольга Ивановна и девочка Даша крайней степени ТеПизны. Ноги и грудь у нее были роскошные, а мозг, кажется, отсутствовал вовсе.

В процессе общения с Дашей кэп Очевидность наконец открыл Америку через форточку. Похоже, подобные ей воспринимали мою токсичную манеру преподавания как бессовестный флирт и реагировали соответственно. Менять ее я не собирался, поскольку она работала, однако определенные выводы сделал. И сказал себе: «No more Hiroshima». В том смысле, что после окончания занятий – возможно, но не в процессе.

Собственно, так и вышло. Я откатал Дашу – в приличном смысле слова – и лишь после этого согласился неприлично зайти к ней на чашечку кофе. Причем без особого энтузиазма. Как будто только для того, чтобы подтвердить квалификацию и залатать Чувство Собственного Величия, давшее трещину в результате двух обломов сразу. Енот я или где?

Когда с кофе было покончено и Даша перебралась ко мне на колени, в кармане зажужжал телефон. Чтобы сбросить звонок и отключить звук, как минимум его надо было вытащить. На экране светилось: «Наталья Енот».

А не пошла бы ты лесом?

Я сбросил звонок, но не успел выключить звук, как она позвонила снова.

- Ответь уже, - недовольно буркнула Даша, обнимая меня за шею. – Не отстанет ведь.

- Да? – я нажал на кнопку соединения.

- Антон, добрый день, - голос Наташи звучал так, как будто она вот-вот разрыдается.

- Привет, - я ждал продолжения.

- Извини, что беспокою, но… у меня проблема. С машиной. И я не знаю, кому позвонить. Она не едет.

- В смысле, не едет?

- Вообще. Я на газ нажимаю – и ничего.

- Ну класс, - хмыкнул я. – И что ты от меня хочешь? Вызови эвакуатор. Или позвони мужу, пусть вызовет. Или он даже на это не годится?

- Я на парковке, - она сделала вид, что пассаж про мужа не услышала. - Подземной. Сюда эвакуатор не пролезет.