Энрико Карузо

Верный своей старой клятве, он больше никогда не пел ни в театре Сан Карло, ни в других театрах города. Но зато много пел у друзей. Во время краткого пребывания в других городах Италии гастролировал в театрах Пармы, Милана, Рима, Палермо, выступал с концертами в Монтекатини. Два раза Карузо побывал в Римини на вилле известной и чтимой им певицы Бьянкини-Каппелли (в 1904 и 1910 годах). Ездил он и в Массе к своему другу Маркетти, вышедшему к тому времени на пенсию, в Турин, Мантую, Кремону, Флоренцию и многие другие города Италии. Повсюду он, знаменитый и скромный, навещал своих друзей и знакомых.

Во Флоренции, в нескольких километрах от города, по дороге, ведущей в Кастелло, Карузо построил виллу, чтобы быть в Италии поблизости от Ады Джаккетти, которая родилась и жила в этих местах. Она отдыхала здесь во время своего отпуска и после турне.

В один из своих приездов в Римини на приморскую виллу Бьянкини-Каппелли Карузо договорился с цирюльником Альфредо Кампи, чтобы тот приходил брить его каждое утро. Парикмахерская Кампи находилась в трехстах метрах от виллы. Каждое утро знаменитый брадобрей спешил к знаменитому клиенту, однако ему часто приходилось ждать появления Карузо. Наконец Карузо изобрел способ извещать цирюльника о готовности к визиту. Он распахивал окно, выходившее в сторону парикмахерской, и издавал звук-клич потрясающей силы. Так брадобрей получал сигнал: пора отправляться к экстравагантному клиенту. В первый день Карузо спросил:

- Ты на самом деле хорошо слышал меня?

- Хорошо ли я слышал? Да слышно было в конце долины!

- Ну, значит, все в порядке. А я думал, не увеличить ли дозу!

Карузо задержался в Римини около двух месяцев, после чего уехал со своим аккомпаниатором в Париж.

Последний раз я видел Карузо в сентябре 1917 года в Генуе, где жил тогда со своей семьей. Он пришел с дядюшкой Маркетти и неразлучным секретарем Бруно Дзирато. Мой отец взял меня с собой на станцию Принчипе, чтобы встретить там всю компанию. Великий артист хотел осмотреть достопримечательности города, в первую очередь Галерею искусств и библиотеку в палаццо Бриньоле (Палаццо Россо), великолепное строение конца XVIII века, которое маркиза Мария Бриньоле- Сале подарила в 1874 году генуэзскому муниципалитету.

Мы исходили несколько переулков, после чего зашли в большое кафе, где весело провели время. Оттуда мы проводили Карузо на пассажирский морской вокзал, где его уже ожидал океанский пароход “Конте Россо”, отправлявшийся в Америку.

Около часа провели мы на пристани. Уже стемнело, когда пароход, после долгого и оглушительного свистка, начал поднимать якоря. Наступила минута расставания. Карузо и мой дядя обнялись. Мой отец и я взволнованно простились с великим тенором, который быстро поднялся по трапу на палубу, вошел в салон и исчез… Мы сразу же покинули вокзал, чтобы увидеть с другого места, как уходит от берегов великолепный океанский пароход.

На трамвае мы добрались до площади Карикаменто, а затем дошли пешком до площади Сан Джордже, которая примыкает к живописной улице, идущей вдоль моря. Мы остановились почти на высоте мола Джано. Это самое высокое место перед входом в порт. Внизу, почти в семидесяти метрах под нами, море выбрасывало гальку на берег. Весь в огнях появился “Конте Россо”. Тремя сигналами он простился с Генуей, а великий морской город ответил ему стоголосым эхом своих кораблей. Множество народа остановилось, чтобы полюбоваться этой картиной. Мой дядя напевал “Санта Лючия”, песню, которую так любил Карузо. Большой дымящий пароход выходил в открытое море. Скоро он исчез, оставив за собой длинные полосы взволнованной воды. Прощай, добрый, великий, незабываемый Карузо!

Радостные и взволнованные, мы медленно приближались к городу. Это был необыкновенный вечер, оставивший неувядающие воспоминания. А над Генуей уже раскинулось великолепное, усыпанное сверкающими звездами, необъятное небо.

С моей стороны было бы большой смелостью пересказывать все, что я слышал о Карузо, потому что многое в этих рассказах являлось чистой фантазией. До сих пор я писал только то, что неоднократно проверял или слышал от людей непререкаемого авторитета. Я не преувеличивал события, старался не вдаваться в незначительные подробности, останавливался лишь на главном, на том, что характеризует Карузо как артиста и как человека, раскрывая все его величие.

Мой дядя Маркетти, которого я часто навещал в Массе, рассказывая о Карузо, вспоминал и о певцах, которых наш тенор считал настоящими вокалистами и теоретиками искусства. Это артисты, имена которых я уже упоминал, и те, о которых еще не было речи: Джован Франческо Гросси, Бриджида Банти-Джорджи, Маттео Бабини, Карло Броски, Джузеппо Сибони, Вьоланте Кампорезе, Луиджи Лаблаш, Роза Моранди, Джованни Баттиста Рубини, Джованни Марио, Эмануэль Каррион, Хулиан Гайяре, Роберто Станьо, Николай Иванов, Николини, Джироламо Крешентини, а также знаменитые сопрано: Аделина Патти, Мария Фелисита Гарсиа- Малибран, Розина и Тереза Штольц, Джемма Беллинчони.