Энси - Хозяин Времени

И, однако, я весь исходил виной, а это чувство для меня нестерпимо.

* * *

По дороге домой с трагически окончившегося парада мы по большей части молчали. Слишком много печального довелось нам увидеть и услышать, так что разговаривать ни у кого не было охоты. Иногда мы перебрасывались парой слов по поводу пропущенных футбольных матчей да всяких школьных дел, но в основном пялились в окна и на развешанные в вагоне рекламные плакаты, избегая смотреть друг на друга. Я не знал, слышали ли Айра с Хови то, что доверил мне Гуннар, но спрашивать у них не хотелось.

— Пока, — вот и все, что мы сказали друг другу, сойдя с поезда. Хови, Айра и Гуннар отправились по домам, где их ждал праздничный обед — ведь сегодня День благодарения. Я тоже пошел домой, но вместо торжественной трапезы там меня ожидала записка от предков, пестрящая восклицательными знаками и жирными подчеркиваниями. Записка требовала от меня явиться в ресторан БЕЗ ОПОЗДАНИЯ!!!

Мой отец управляет рестораном смешанной франко-итальянской кухни «Paris, capisce?», в просторечии «Париж-капиш». Папа не всегда занимался этим. Раньше он работал в компании по производству пластика, но его уволили из-за меня. Это ничего, потому что ресторан отец получил в свое распоряжение тоже благодаря мне. Долгая история из странной вселенной Старикана Кроули. Если вы слышали о нем (а кто не слышал о Старикане Кроули?), то знаете, что в подобные истории лучше не влипать. Правда, в конце концов все устроилось как надо, потому что мечтой всей жизни моего папы как раз и был собственный ресторан.

Однако быстро обнаружилось, что когда у тебя ресторан, то не ты им управляешь, а он тобой. Всю семью засосало: мама становится официанткой, когда те не справляются; моя постоянная обязанность — накрывать и убирать со столов; сестренка Кристина складывает салфетки в виде разных зверей. Только старшему брату Фрэнки удается отмазаться под предлогом учебы в колледже; а когда он наведывается домой, то у него, видите ли, слишком утонченная натура, чтобы работать в ресторане.

Из всех ресторанных обязанностей особенно хорошо у меня получается наливать гостям воду.

И не смейтесь — это не так-то просто. Я умею наполнять стаканы с любой высоты и никогда не пролью ни капли. Публика аплодирует стоя.

День благодарения, как мы прекрасно понимали, станет днем великого испытания. И не только для нашего ресторана, но для всех нас. Дело в том, что День благодарения мы всегда праздновали с размахом, поскольку семья у нас очень даже немаленькая: все эти тети, дяди, двоюродные и троюродные, и прочие люди, которых я знаю только частично (в смысле — некоторые части тел у нас схожи) — все это и есть семья. Но в наши дни все больше и больше народу справляет День благодарения в кафе и ресторанах, поэтому папа решил в праздник работать, а торжественный обед для семьи у нас дома устроить на следующий день. Вся родня страшно оскорбилась, никто не согласился праздновать на день позже положенного. И теперь мы официально стали париями в кругу нашей большой семьи — по меньшей мере до Рождества, когда все, по идее, должны целоваться и прощать друг другу разнообразные грехи. Папа не глуп, понимает, что держать «Париж-капиш» открытым в Рождество не стоит. Мама прямо заявила, что в этом случае ему придется поставить себе топчан в ресторанной кладовке, поскольку он довольно долго будет вынужден ночевать именно там. Наша мама не стесняется говорить такое без обиняков, потому что к обинякам папа глух.

Что же касается Дня благодарения, то мама была так же пряма с нами, как и с ним:

— В этот четверг чтоб никто не смел есть индюшку, уразумели? Для вас День благодарения будет в пятницу.

— А сосиски из индюшки считаются? — спросил я, потому что нет такого маминого запрета, который я не смог бы обойти. Вообще-то индюшачьи сосиски я есть не собирался, но принцип есть принцип. Мама посмотрела на меня так, что если бы я был салатом, то тут же увял бы.

Она так же безапелляционно заявила, что нам не разрешается праздновать у друзей, хоть с индюшкой, хоть без, потому что тогда наш собственный семейный День благодарения станет чем-то неважным и незначительным. Все бы ничего, но сейчас мне как-то совсем не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Я все еще никак не мог отойти от гибели того парня и обескураживающего признания Гуннара, однако до начала моей смены в ресторане еще оставалось довольно много времени.

Я попробовал отвлечься: посмотрел футбол, поиграл с нашим котом Икабодом, которому в пересчете на собачий возраст был примерно девяносто один год — не знаю, сколько это будет для кота. Но даже Икабод почувствовал, что я сам не свой, и отправился любоваться Кристининым хомяком, безостановочно бегущим в своем колесе. Помню, когда я был маленьким, мама развлекала меня тем, что брала с собой на рынок и показывала вращающихся на гриле цыплят. Наверно, для Икабода хомяк был тем же самым, что цыпленок на вертеле для меня.