Энстадская бездна

Эдвар во время боя выглядел вполне достойно. Бледен был как и многие, но в темный угол испуганно не жался. 'Толк будет', - решил я. Но отпустить его в джунгли? В конце концов, дело предстоит опасное: альвендийцы без боя точно не сдадутся. Да и сколько там их, непонятно. С другой стороны — Эдвар наполовину паури, так что в джунглях он как дома.

— Идите. Только постарайтесь надолго не задерживаться. И поосторожней там.

— Отдохните, Сорингер, — навигатор Брендос поднялся на мостик с чашечкой кофе. — Будьте уверены, не проглядим. Сейчас Энди в 'воронье гнездо' отправлю, для надежности.

— Самое место ему там, — хмыкнул Гвен. — Ворона в вороньем гнезде, все верно.

Гвенаэль сказал негромко, только для нас. Это раньше, до того, как стал навигатором, мог часами выводить Ансельма из себя.

Добраться до постели мне не удалось. Едва я вошел в каюту, как послышались громкие веселые голоса, в одном из них я признал хрипловатый, словно надтреснутый басок Риаса, и сразу же последовал стук в дверь.

— Все целы? — успел я опередить Риаса. Это самое главное, остальное уже вторично.

— Целы, целы, капитан. И даже царапины ни у кого нет.

— Нашли кого-нибудь?

— А то как же, куда бы они делись? Ну и в плен одного взяли, все чин чином. Из наших, не альвендийцев. Наш общий знакомый, кстати.

— А остальные что, сдаваться не пожелали?

Риас вильнул взглядом в сторону:

— Да как-то так получилось.

Затем, помолчав мгновенье, добавил.

— Капитан, я на Альвенде почти два года в плену пробыл. Всякого насмотрелся. Одно могу сказать точно: они люди только по облику, да и то не совсем. Так вы уж извиняйте: не стали мы их брать. Да и к чему они? Одни хлопоты.

Не стали, так не стали, из интереса спросил.

— А этот, как ты говоришь — наш, где он?

— Этот? Этот здесь. Только вы не удивляйтесь. Лард, заводи его! — сказал он, приоткрыв дверь.

Не удивиться у меня не получилось: когда Аделард ввел в каюту человека, я даже вздрогнул от неожиданности — передо мной стоял Кьюли. Тот самый Кьюль Джекоб, при одном воспоминании о котором у меня всегда ломило в левой ключице.

— Ну здравствуй, Джекоб.

Выглядел он спокойным, на лице не ссадин ни синяков, и болезненно не кривился.

— Здравствуй, капитан Сорингер, — произнес он с улыбкой.

Улыбка у него показалась мне какой-то гадостной, или из-за моего отношения к нему?

— Развяжите его, — попросил я, и, дождавшись, когда Лард освободит его от пут, добавил. — Давненько мечтал с тобой поговорить, Кьюли.

— Не скажу то же самое, — буркнул он.

— Но на пару вопросов, надеюсь, все же ответишь?

Тот неопределенно пожал плечами.

— Я не стану спрашивать тебя: почему ты связался с альвендийцами? Ответ и без того ясен — дело в золоте, а ты на него падок. Скажи мне другое: почему ты меня так подставил когда-то? Понимаю, что тебе необходимо было повернуть все на другого? Но почему именно я? Чем я тебе так насолил?

Лицо Джекоба мгновенно исказилось злобой, я даже вздрогнул.

— Я всегда тебя ненавидел, Люк, счастливчик Люк. Как же, тебе всегда невероятно везло, везло всегда и во всем: в костях, в женщинах. Вот скажи, чем ты лучше меня? И почему судьба благосклонна к одним, а к другим относится так, словно он ее пасынок? Когда я узнал, что на Острова прибыл 'Небесный странник' и капитаном у него Люкануэль Сорингер!.. И тут заявляешься ты, собственной персоной, с этой красоткой под руку. Сознайся, тебе ведь и сегодня невероятно повезло: один, против двоих альвендийцев — у тебя не должно быть не единого шанса. Нет, и тут без великой удачи никак дело не обошлось.

Кьюли полностью выдохся за свою короткую речь и, наконец, заткнулся. В чем-то он прав, но только в чем-то. Минувшей ночью действительно без удачи не обошлось. Но она пришла ко мне не тогда, когда я удирал со всех ног от этих проклятых альвендийцев. Нет, я сам атаковал их, поставив на кон не только свою жизнь, но и жизнь дорогих мне людей. И не потому ли она ко мне пришла, удача? Ведь всем известно: она любит смелых. И пусть мои действия были больше не от отваги — от отчаяния, но я же смог решиться на то, что совершил. Да и тогда, когда мы впервые встретили Ночного убийцу, смогли же рискнуть, влетая в то, что показалось нам проходом в скалах? Что же касается всего остального, много ли ты знаешь?

Я родился в семье рыбака, где иной раз в доме по нескольку дней куска хлеба не было. Мне вкус всей этой рыбы — вяленой, соленой, копченой, запеченной в печи, до сих пор вспоминается как страшный сон. Мне было двенадцать, когда я впервые вышел в море один, самостоятельно — отец тяжело болел, а младший брат еще не помощник.

Ты знаешь, Джекоб. что было моим любимым блюдом в детстве? Тыквенная каша, потому что она сластила, а другие сладости в доме были такой редкостью, что я даже сейчас помню все случаи до единого.