Энстадская бездна

Я посадил 'Небесный странник' носом на выход из этого подземного убежища. Так, на всякий случай, чтобы не терять времени на лишние маневры, если им все же удастся сюда попасть, и нам придется пробиваться к выходу. Некоторое время мы все пребывали в неподвижности, ожидая, что вот-вот покажется тот, благодаря которому здесь и оказались. Умом-то мы понимали, что альвендиец слишком для этого велик, ну а вдруг?

И мне, наконец-то, удалось выпить кофе, в компании Брендоса и Николь, пусть и в полной темноте.

Время от времени по очереди мы с навигатором прикладывались к трубе, чтобы убедиться: альвендийский корабль не крадется к нам, пользуясь тем, что его не видно.

— Да, — произнес Брендос, после того как я разрешил зажечь свет, разговаривать и делать все, кому что только в голову взбредет. Не праздновать же наше спасение от Ночного убийцы шепотом, забравшись под одеяла и укрывшись с головой? — Будь мы пиратами, здесь можно было бы устроить неплохое убежище. Вполне возможно, что и у альвендийца существует что-то подобное. Должна же быть у него какая-то база, где он складывает награбленное и отдыхает в перерывах между рейдами?

Оба мы промолчали о том, что смешно на таком крохе как 'Небесный странник' промышлять разбоем, а больший сюда попасть не сможет.

— Амбруаз! — громко обратился я к Пустынному льву, чтобы все слышали. — Считаю, самое время успокоить всем нам растрепанные за время погони нервы с помощью пары глотков рома. Думаю, никто не будет ничего иметь против?

Против оказалась одна только Мирра, да и то, чтобы ромом успокаивал нервы Энди. Вслух она ничего не сказала, но посмотрела на Ансельма так выразительно, что тот потух на глазах.

Не успел я покончить со второй чашечкой кофе, как посреди палубы 'Небесного странника' уже расположился стол, наспех собранный Родом из досок, приготовленных для ремонта. Тут и выяснилось, что Амбруаз во время погони времени даром не терял, гадая: догонят — не догонят нас проклятые альвендийцы. И потому вскоре на столе красовались всевозможные сэндвичи, с огурчиками, ветчиной, зеленью и сыром. Приготовил он их загодя, в расчете, что перекусывать придется прямо на ходу.

— За наше чудесное избавление! — поднял я бокал, на четверть наполненный замечательным итайским ромом, цветом очень напоминавший жидкий солнечный свет.

— За избавление!

Напротив моего убеждения, что часть людей, в силу разных причин пить крепчайший ром откажется, выпили все. И Николь с Миррой, и Аделард, кому не следовало пить после давнего ранения в голову. И даже Берни Аднер, постоянно страдальчески морщившийся, и без нужды все время поправлявший толстую повязку на голове. И навигатор Брендос, которого я видел нетрезвым лишь однажды: в Энстаде, когда он героически боролся с внезапно нахлынувшей любовью. Правда, все по-разному: Аделард лишь сделал вид, что выпил, смочив губы. Николь сделала осторожный глоток, и замахала перед лицом ладонью, чтобы унять огонь во рту. Ну а Берни Аднер отважился на целых два, правда, очень скромных.

Один лишь Энди под строгим взглядом Мирры, не решился присоединиться к остальным. Глядя на его жалобные глаза, я собственноручно вложил ему кружку в руку.

— За наше спасение! — обратился я уже к нему одному.

Вместо того чтобы поддержать мой тост, Ансельм промямлил что-то вроде: 'Спасибо капитан!', и одним махом опрокинул содержимое кружки в утробу, а в ней была почти половина — обычная матросская норма в подобных случаях.

'Да уж, несмотря ни на что, Энди своих навыков не потерял', - уважительно крякнул я, мне самому так уже не научиться.

Мирра почему-то решила последовать его примеру, но поперхнулась, закашлявшись и судорожно пытаясь вздохнуть. Глаза у нее наполнились слезами, и она сослепу умудрилась смахнуть со стола почти полную бутылку.

Энди, проявив невероятную ловкость, подхватил емкость уже у самой палубы, причем из нее не пролилось ни капли. Я взглянул на Амбруаза: наливай. Тот истолковал мой взгляд правильно, налив каждому, но на это раз уже почти символически. И правильно, собрались не для пьянки.

— Друзья, — обратился я ко всем. Затем, подумав, поправился. — Братья!

— И сестры! — хихикнула Николь от моей груди, куда я ее прижимал.

С сестрами, пожалуй, она немного погорячилась. Саму ее, по понятным причинам, назвать сестрой никак не могу, а Мирру язык не повернется. Я знаю Энди уже много лет, причем знаю как смелого парня, не боящегося выйти одному против трех, ночью, на ножах. И что я вижу теперь? Ну выпил человек, причем выпил так, как будто в любой момент кружку с ромом у него отберут. Так после этого еще и вжал голову в плечи, ожидая затрещины! Именно от Мирры. Ну и какая она мне после этого сестра? И потому я повторил:

— Братья!

Мне нравилось стоять вот так, перед своей командой, преданной мне до последнего вздоха, прижимая к себе девушку потрясающей красоты. Хотя, возможно, ром ударил в голову больше обычного, после всех тех волнений, что пришлось пережить, когда казалось, наша гибель неизбежна.