Enter

И вот сегодня, в разгар субботнего дня, когда Айзенберг стоял в переполненном «Ка-Де-Ве»[42] и изучал товары со скидкой в отделе мужской одежды, он впервые за долгие годы чувствовал сомнение. Не пришло ли время поменять эту привычку? Не попробовать ли привнести больше красок в свою жизнь? Он присмотрелся к ярко-оранжевому пуловеру: нет, слишком уж напоминает жилет строителя, неудивительно, что на него скидка в тридцать процентов. Может быть, тот — сочного зеленого цвета? Ткань была приятной на ощупь, мягкой и легкой. Он снял его с вешалки, встал у зеркала и приложил к себе. Непривычно, но неплохо. «Ты в нем выглядишь, как лягушка» — сказала бы Ирис. Но Ирис рядом не было. Она давно обзавелась новой семьей, другим мужем, которому теперь пусть и указывает, что носить. Да, этот сочно-зеленый стоит примерить!

Кто-то захихикал. Айзенберг в ужасе оглянулся. Брюнетка лет тридцати смеялась не над ним. Она стояла в паре метров от него вместе с пухленькой подружкой. В ответ на ее реплику подружка разразилась неприятным раскатистым ржанием.

Айзенберг решился на пуловер. 29, 90 евро — не такая уж высокая цена за перемены в жизни. Он отыскал глазами кассу. Женщина, которая только что смеялась, теперь, совершенно бледная, уставилась в свой смартфон, затем испуганно огляделась. Она что-то сказала подруге, а та, не поверив, вытаращила глаза, но первая для подтверждения протянула ей свой смартфон. Пышечка прочитала что-то на дисплее и тоже побледнела. А затем повертела головой по сторонам, словно телепортировалась в абсолютно незнакомое место. Наконец они обе заспешили к эскалатору, то и дело оглядываясь назад. Очевидно, им сообщили неприятную новость, но что-то в их поведении насторожило Айзенберга.

Он подошел к кассе у эскалатора. С десяток человек послушно ждали в очереди. Перед ним стояла пожилая женщина с ворохом вещей в руках, перед ней была семейная пара с ребенком лет пяти, который постоянно дергал мать за рукав. Отец, коренастый мужчина с окладистой бородой, хотел было вразумить дитя, но в этот момент зазвонил его сотовый. Он вытащил его, провел пальцем по экрану, с насупленным видом прочитал сообщение. И оторопел. Затем бросил куртку, висевшую у него на руке, на стойку вешалки и схватил жену за плечо.

— Надо уходить отсюда. Сейчас же.

— А что случилось? — поинтересовалась она.

Однако муж не ответил, а вместо этого потащил ее за руку к эскалатору.

Женщина перед Айзенбергом с изумлением посмотрела вслед семейству, пожала плечами и встала на их место.

— О боже! — вскрикнула пожилая женщина, глядя в свой телефон, и ринулась к эскалатору.

Да что же происходит? Айзенберг достал купленный несколько дней назад смартфон, многочисленные функции и приложения которого все еще были для него загадкой.

— С вас — 29,90.

Он оторвался от экрана.

— Что? Ах, да.

Он собрался достать купюры из бумажника, и в этот момент заметил молодого человека, который решительно вытряхнул на пол содержимое полупрозрачного пластикового пакета для покупок, натянул его себе на голову и в таком виде засеменил к эскалатору. По дороге он налетел на стойку для одежды и на женщину, испуганно посмотревшую ему вслед. Захохотал чей-то ребенок. Однако Айзенбергу этот странный эпизод смешным не показался.

— Что это с ним? — спросила немолодая продавщица с химической завивкой.

— Мне тоже интересно, — ответил Айзенберг.

Ситуация казалась ему сюрреалистической: он тут спокойно кладет купюры на прилавок, а там — люди толпой спешат к эскалатору, у которого уже образовалась давка. Злобно вскрикнул солидного вида мужчина, которого более молодой оттолкнул в сторону. Когда Айзенберг перевел взгляд на продавщицу, то увидел, что теперь и она, округлив глаза, изучала свой смартфон.

— Боже мой!

— Что там? Позвольте?

Вместо того чтобы отдать ему свое устройство, продавщица отступила на шаг назад. На ней не было лица.

— Это… это по новостям передают… — произнесла она, заикаясь.

У Айзенберга по спине пробежал холодок. Неумелым тыканьем в экран он наконец тоже открыл новостной портал. От заголовка у него заколотилось сердце.