Enter

Почему никто не понимал, что ее беспокоило не только ее будущее? Конечно же, она не сможет продолжить работу в БУУП. Но и решать психологические проблемы других людей ей не хотелось — ей достаточно было проблем с матерью. Она хотела выслеживать преступников, быть в составе уникальной команды людей с необычными способностями, строить целое, которое было намного больше суммы составлявших его частей. Она была более чем убеждена, что ОСГИ не только удачно дополняет работу Берлинской полиции, но и в наше время является ее жизненно необходимым отделом. Однако кроме нее, похоже, никто так не считал.

— Пойду немного подышу свежим воздухом.

Выходя из кабинета, она почувствовала на себе удивленные взгляды обоих коллег.

В здании БУУП было много небольших внутренних двориков. Она зашла в один из них, вытащила сотовый и набрала номер Бена. Она не совсем понимала, зачем ему звонит, но испытывала острую потребность поговорить с кем-нибудь, кого не разрывало от прекрасного настроения. Ждать ответа пришлось долго. Наверное, она его разбудила от глубокого сна.

— Алло.

— Привет, Бен. Это Клаудия. Прости, что беспокою.

— Клаудия?

Повисла недолгая пауза, во время которой он пытался вспомнить, кто скрывается за этим именем.

— Я тебя разбудила?

— Да. Я недавно лег.

— Прости.

— Ничего. Что у тебя? Почему ты мне звонишь? Хинтце наконец-то запустил служебную проверку в отношении меня?

— Не знаю. Я просто хотела тебе сообщить, что ОСГИ, скорее всего, распустят.

— И поэтому ты меня разбудила?

— Нет, не только. Мне… мне просто захотелось поговорить.

— Тебе? Той самой Клаудии, которая весь день сидит с неподвижным лицом и хмурым взглядом? Молчунье, читающей мысли? Тебе захотелось поговорить не с кем-нибудь, а со мной?

— Прости, наверное, не нужно было тебе звонить.

— Ну-ну, ты же меня знаешь. Если ты обиделась на мои слова, то у тебя точно серьезная проблема. Что стряслось?

— Да в целом ничего, вот только Йаап и Айзенберг светятся от счастья.

— И что в этом такого? Йаап, наверное, радуется какому-нибудь новому заданию, при исполнении которого он сможет выслужиться перед Хинтце или Кайзером. А Айзенберг — кто знает, может быть, созвонился со своими прежними сослуживцами, и они согласились взять его обратно. Мне кажется, ему в Берлине никогда не нравилось.

— Не в этом дело. Айзенберг влюбился в Гильберт.

— Да ну тебя!

— Точно. Вчера они встречались, и с тех пор его не узнать.

— Думаешь, он ее в постель затащил?

— Ну, не так. Я бы не сказала, что он герой «на одну ночь», но если женщина не против, то мужчины, как правило, не заставляют себя упрашивать.

— Думаешь, это она его соблазнила? Нашего Айзенберга?

— Понятия не имею. Может быть.

Бен немного помолчал.

— Как интересно, — сказал он наконец.

— Интересно? Что именно?

— Мозаика постепенно складывается.

— Что ты имеешь в виду?

— Прости, но я не могу больше говорить. Меня осенила догадка. Если получится ее подтвердить, я тебе позвоню. Спасибо, что держишь в курсе.

— Не за что.

Он закончил разговор.

Клаудия вернулась в офис слегка взволнованной.

Глава 40

Айзенберг заметил, что Клаудия Морани после перерыва была несколько напряжена. Он не мог вспомнить, чтобы она когда-нибудь ходила «дышать свежим воздухом». Неужели она на него рассердилась? Но почему? Он ведь произнес вслух очевидные вещи. Неужели как раз психолог Морани не переносила правды? Нет, исключено. У нее был дар смотреть ему в душу, и то, что она там увидела, ее не обрадовало. Но что он натворил, чтобы заслужить ее неодобрение?

Вечер вчера прошел великолепно. Они много смеялись и о расследовании во время еды не вспоминали. Вместо дела он говорил о своих детях, а она рассказывала ему о своем неудавшемся браке с мужчиной, который в итоге не смог вынести ее интеллектуального превосходства.

Когда они прощались, Айзенберг заметил в ее взгляде налет тоски и разочарования, от которого у него похолодели ладони. Но она не стала подводить его к продолжению вечера, и в душе он был ей за это благодарен. Он не мог поверить, что женщину вроде Регины Гильберт способна заинтересовать его персона. К тому же он ее практически не знал. Может быть, она с ним лишь играла? Как бы то ни было и несмотря на игру гормонов в его крови, он сумел сохранить самообладание и не стал форсировать события. Если уж им и было суждено окунуться в отношения, то без спешки. Лучше всего будет дождаться завершения расследования убийства Вальтера Меллека и ареста преступника. Айзенберг надеялся, что люди Хинтце быстро поймают Ангессера и что программист окажется убийцей. Чутье подсказывало, что такой расклад был бы слишком прост, но ведь чутье тоже иногда подводит.

Клаудия в очередной раз спрятала от него взгляд. И тут до него дошло, о чем она думала.

— Мы не… — начал он.

— Это меня не касается… — перебила она его. — Как вы провели вечер — ваше личное дело.

— Не личное, — возразил он. — Регина Гильберт — одна из главных свидетелей. Я встретился с ней, потому что она хотела сообщить мне важные сведения по делу.

— Так и хотела? — спросила она с сарказмом, который больше подошел бы Бену Варнхольту.

— Да.