Enter Rupor

После душного фургона на вечерней улице оказалось слишком холодно, поэтому Алекс вызвал такси и поехал домой. Пожилой киргиз рассказывал, что в Киргизии весной очень красиво, что там всё цветёт и пахнет, а в Москве очень холодно, плохо и люди злые. Если бы не таблетки, Алекс давно послал его на родину, а может даже ещё подальше за хребты Памиро-Алая, но проглоченные препараты вместе с новой сывороткой правды от НАКа превратили его в ласкового, полусонного, пушистого котика, которого не волновали ни мигранты, ни ХИБ, ни даже синица с огненной рекой. Он просто плыл сквозь разноцветные огни ночного города, нырял поглубже в их зачарованные заводи и выплывал на поверхность, только чтобы сделать очередной вдох. Сердце билось реже раза в минуту. Кислород давно растворился в томительном аромате киргизской шурпы, мант и лагмана. Восточные специи въелись в обивку такси, в крышу и даже трансформировали электронику. Радио играло что-то незамысловато-приторное, разбавленное призывами оставаться дома, на которые таксист каждый раз повторял: «А кормить, бараны тупые, вы нас будете? Жрать тогда на что?».

Охрана на воротах невзлюбившая Алекса за то, что по пьяни обоссал их будку, как всегда не пропустила такси на территорию элитного жилого комплекса. Идти до подъезда пришлось своими ногами. Он даже пообещал себе поговорить об этом с батюшкой, но забыл, как только вошёл в лифт. Пришло новое смс с телефона брата, короткое и недовольное: «Поторопись!!!». Больше всего напрягли три восклицательных знака. Майк очень любил вставлять их куда надо и не надо, поэтому сообщение походило на его мольбу. Что-то в секретном схроне ХИБа, или где его там прятали, шло не так. Только бы за это не зацепились НАКовцы, ведь за телефоном наверняка следят в режиме онлайн.

– Сам, блин, торопись…

Алекс с неприязнью посмотрел на хромированную кабину Отиса, словно на ней лежала вина за все человеческие грехи со дня сотворения мира. Меньше всего ему хотелось разговаривать с батюшкой и слушать нравоучения. Даже руки затряслись, будто таблетки враз утратили свою хвалёную эффективность. Приехав на этаж, он три раза промахнулся мимо электронного замка, но когда ключ всё-таки сконнектился с терминалом и сличил 128-битный криптокод, механизмы сработали, и дверь бесшумно заехала в стену.

Батюшка стоял в коридоре с бокалом любимого 30-летнего Glenfiddichа и задумчиво смотрел в никуда. Длинное чёрное одеяние, расшитое игривыми амурами, собралось складкой на животе и выпирало телесами по бокам, словно под ним недавно прогремел минивзрыв. За бородой и длинной кучерявой чёлкой терялось лицо. Не двигались глаза. Не открывался рот. Батюшка не шелохнулся, даже когда Алекс разулся и бросил куртку в шкаф. Не сдвинулся с места, когда он подошёл, только сделал очередной затяжной глоток и зажмурился, напоследок блеснув ледяными глазами. Улизнуть и избавить себя от мучительного разговора захотелось ещё сильнее, но тут на телефон пришло очередное смс. Рука на автомате потянулась за ним, но попала в железную хватку. Алекс дёрнулся, но батюшка вывернул ему запястье и взглянул на экран.

– Почитай отца, – без всякой интонации прочитал он. – В кои-то веки согласен с твоим придурочным братом.

Его опухшее лицо покраснело.

– Я вот, представь тоже, – глухо выдохнул Алекс, стараясь сохранить самообладание.

Эта часть плана казалась самой сложной. Мама когда-то предупреждала, что отец непредсказуем как древние языческие боги, изучению которых она посвятила больше десяти лет. Может быть своим первозданным безумием, он её когда-то и привлёк. До того, как они разминулись на кривой житейской дороге.

– Так начинай!

Толстые губы вздрогнули от повелительного вскрика. Хватка ослабла, и телефон, будто по волшебству, вернулся обратно в карман, а бокал с виски приблизился ко рту. Наверное, именно так залетали вареники в рот небезызвестного гоголевского экстрасенса Пацюка.

– Я тебя… тебя я…

Ни одной путной мысли в голову не лезло, а батюшка напряжённо ждал. Он так и не отпил из бокала, только водил губой по его краю. Алекс знал эти нетерпеливые движения. Если сейчас ничего не предпринять, всё закончится ужасно.

– Меня ты… Это ты меня… задолбал, пора тебе пройти головомойку, – не дождавшись ответа зарычал батюшка, схватил сына за шкирку и потащил в комнату медитации с 70-дюймовым телевизором и не штукатуренными стенами со встроенными звукоизолирующими панелями. В центре, на голом бетонном полу, стоял старый деревянный стул с жёстким сиденьем. Облупленный и жуткий, вырезанный из самого мёртвого дерева в Шушморском урочище.

– Снимай штаны!

Хоть Алекс морально настроился на то, что через этот ужас снова придётся пройти, его затрясло. Голой коже не стоило даже близко приближаться к проклятому стулу, ни то, что прикасаться. Иначе самые безумные демоны хватали за жопу и тащили в бездну. Легче самостоятельно вернуться из-за огненной реки, чем выбраться оттуда. Тем более теперь, когда ХИБ дышит в затылок, а НАК требует выполнять их прихоти.

– Быстрее!