Энтони: Дорога к дракону

– А что она умеет? – осторожно уточнил Енот.

– Ничего, – подумав, ответил лысый. – По крайней мере, после того, как ее выловили и закоптили. А сейчас она вкусная просто. Но как хочешь…

Энтони неопределенно повел плечом и сказал:

– Да я вообще музыку услышал. Как вы поете это все… Ну, и интересно стало. Вот и пришел. Надеюсь, я вам не помешал?

– Не, все норм, – ответил лысый. – Публике мы всегда рады.

– Ты присаживайся давай, раз интересно. – Дирижер махнул ломтиком арбуза в сторону пустующей полки напротив. – И подпевай, если что-то запомнишь, так оно веселей…

Энтони присел на краешек и, покосившись на женщину, сидевшую на боковушке и недобро смотревшую на бардов, прилип взглядом к лютне. Пальцы менестреля забегали по струнам, и бородач с приятелями снова негромко затянул:

Мама, я люблю…

– Ох, достали… – проворчала женщина на боковушке и отвернулась к окну.

Барды допели эту песню и тут же взялись за другую, потом за следующую… Энтони услышал кучу историй – о прохладном эле, старом дубе, недуге короля, грабителе, оборотне и принцессе, околдованной злыми чарами…

Финалом стала прекрасная колыбельная, допев которую бородач окинул Энтони заговорщицким взглядом и спросил:

– А ты куда вообще едешь, паренек?

– В Логово Дракона.

– Ого, – хмыкнул любитель пива и, отхлебнув из кружки, уточнил: – И зачем?

– Брата забрали, а я ему варежки везу, – ответил Энтони.

Чем дольше он был в дороге, тем больше сомневался, что стоит рассказывать о цели путешествия каждому встречному. Но этим музыкантам Енот почему-то верил.

– Смело, – сказал бородач и покосился в сторону любителя пива. – Скажи, брат?

Тот закивал.

– Парни. – Бородач повернулся к Звездочету и менестрелю с лютней. – А давайте нашу любимую? Ну, про жизнь?

Менестрель с лютней кивнул, и его пальцы снова заплясали по струнам.

Бородач откусил арбуза, лысый хлебнул еще пива, потом они переглянулись и запели в унисон:

Всего одна жизнь, всего одна смерть,
И тысячи способов их прозевать…

Мелодия песни удивительным образом отзывалась в душе Энтони. Неказистая, простенькая, она будто цепляла какие-то незримые струны эмоций. Енот и сам не заметил, как начал потихоньку подпевать бардам:

И лишь бы не здесь, и хоть бы не здесь,
Закончилась звонкая песня моя…

– Молодые люди, нельзя ли все-таки петь потише, – хмурясь, попросила женщина с боковушки.

– Мы не поем, мы воем, – хмыкнул лысый.

В этот момент в конце коридора хлопнула дверь, послышались шаги. Энтони выглянул в проход и увидел, что к ним быстро приближается второй проводник. Он ничем не походил на того весельчака, который обещал Энтони скорый «холодок».

Новый проводник был худющий, сутулый и, судя по насупленным бровям, очень недружелюбный.

Вновь прибывший поравнялся с купе и, уперев руки в боки, проскрипел:

– Вы чего устроили, шпана? А ну попрятали инструмент, или высажу! Вам сказано было: как стемнеет, так перестаем мучить струны и попутчиков вашими… песенками!

Энтони бросил взгляд на окошко, едва забранное кожаной чешуйчатой занавеской. Снаружи и вправду уже царила ночь – с трудом проглядывал частокол деревьев вдоль маршрута змеиного экспресса, на пассажиров сквозь тьму смотрели черная чаща и лесные заросли. И только где-то вдали виднелись крохотные желтые огоньки. Наверное, это окна далеких домов, жильцы которых еще не легли спать или вот-вот лягут.

– Прости, дорогой, – сказал лысый менестрель, отсалютовав проводнику кружкой. – Больше не повторится. Мы, так сказать, колыбельную исполняли, на сон грядущий.

Проводник покосился на женщину у окна и, наклонившись к менестрелям, прошипел:

– Если хотя бы акапеллу услышу, высажу всех. – Его крючковатый палец скользнул по музыкантам и остановился на Энтони, который тут же побледнел. – Прямо на полпути. Я не шучу! Приду проверю.

С этими словами он выпрямился и пошел прочь, а менестрели хмуро смотрели ему вслед.

– А что такое акапелла? – когда дверь за проводником захлопнулась, осторожно спросил Энтони.

– Это та же самая песня, только без лютни, – хмыкнул бородач.

Менестрель тут же скорчил обиженную физиономию и, отложив инструмент в сторону, потянулся к арбузу.

– Странные у вас песни, – сказал Энтони. – Но спасибо.

Лысый и бородач посмотрели на него исподлобья. Во взглядах обоих был живой интерес.

– Не за что, – ответил пивохлеб. – Для такого храброго парня и спеть не грех.

– Да какой я храбрый, – зарделся Энтони.

– Ну, не каждый бы решился нести брату варежки в самое Логово Дракона, – заметил бородач.

– А разве можно иначе? – совершенно искренне спросил Энтони. – Он же без них замерзнет.

Менестрели переглянулись. Бородач усмехнулся и, подавшись чуть вперед, вполголоса сказал:

– Ты вот что, парень… Если тебе когда-нибудь вдруг станет плохо, спой эту песню, последнюю.

– Зачем? – не понял Энтони.

– Станет легче.

В глазах бородача плясали озорные огоньки.