Энтропия

– Воспринимай это как хочешь. Иначе отправишься в закрытую школу в Луизиане. Или в Джорджии. Где все молятся и с утра идут подметать школьный двор. Я предпочту вообще тебя не видеть, чем смотреть на то, что ты творишь.

– Но…

– Ты что-то еще хотела сказать? – перебил ее отец.

Нела с тоской посмотрела в окно. Стыд, как ни странно, исчез без следа, оставив привычное чувство обиды на отца. И несмотря на то, что новость совершенно выбила ее из колеи, Нела немного даже успокоилась: ей действительно не за что стыдиться. Отец сделал все, чтобы она его ненавидела. Облегчение было каким-то неестественным.

– Ты сбил кошку, пап. Только это.

Они приехали домой, Нела молча вышла из машины, захлопнув дверцу, и не оборачиваясь прошла к дому. Двухэтажный классический особняк с видом на озеро утопал в зелени столетних кедров и Орегонских сосен, склонившихся над крышей и мощенной дорожкой, застилая ветвями холодный свет плоских грунтовых фонарей, спрятавшихся в траве газона.

Войдя в свою комнату, Нела остановилась, устало глядя в черноту окна, затем обернулась, чтобы проверить, закрыта ли дверь. Дверь была заперта, и Нела медленно села на кровать. Не включая свет, она набрала номер Кевина. Его мать должна была его забрать еще раньше, так что он уже наверняка был дома. После долгих гудков Нела с сожалением нажала «отбой» и с ненавистью покосилась на дверь, за которой были слышны тяжелые шаги отца.

Наверное, сейчас он готовит себе крепкий кофе с долей коньяка, как делает всегда, когда поступки дочери его не радуют. Проще говоря – часто. Или же пьет чистый крепкий кофе, ведь сегодня наверняка шума будет больше, чем покажут в сми. Кому же выгодно выставлять напоказ собственную несостоятельность… Именно поэтому Корнелий так обеспокоен. Страшно потерять такую должность – с высоты всегда падать больно. Корнелий взволнован, хоть и умеет скрывать это. Нела снова ощутила жжение в груди – предательское чувство вины. Она не хотела причинить вред отцу, никогда не хотела, как бы сильна не была ее ненависть к Корпорации. Ей вдруг стало страшно, что же будет, если ее отец лишится своей должности. Он не переживет этого…

Нела помнила, как много сил ее отец отдавал развитию Компании еще до того, как его возвели в ранг генерального директора. Он практически не ночевал дома, он жил на кофеине и не знал, когда день рождения у его дочери. Но Нелу это не обижало, как ни странно, она прекрасно понимала его упорство и уважала честолюбие. Она по-детски наивно гордилась отцом и его успехами, пока не произошло страшное… После того дня Нела лишилась иллюзий насчет достижений отца. Неоновый мир, наполненный яркими картинками и фантастическими благами цивилизации, съежился бумажной оберткой. В в тот день она лишилась матери.

В окнах брезжило утро, несвоевременное и сонно-бесцеремонное. Нела задернула шторы, моргнула и снова прислушалась к шагам за дверью. Шаги стихли, но Нела слышала, как отец на кухне с кем-то тихо говорит по телефону. Она поспешно отошла от двери, не желая слышать разговор. Скоро начнется то, ради чего все затевалось. А пока можно попытаться хоть на миг забыть о том, какими последствиями это может обернуться – и думать о том, что это может принести.

Глава 2

Джастин Саммерс сидел перед открытой дверцей закопченной печи и рассеянно бросал в огонь древесную кору, когда в дверь сильно постучали. Он нехотя отвел взгляд от танцующих языков пламени и бессильно посмотрел на дверь. Собственно, ему было все равно, кто стучит. Джастин знал, что в любом случае этот человек – не друг. Потому что у него не было друзей.

Когда офицеры вошли в комнату, он не удивился. Это считалось слухами – то, что они приходят за такими, как он. Но в глубине души Джастин знал, что так проще – считать слухом то, во что не хочешь верить.

– Джастин Саммерс? Ты идешь с нами. Возьми с собой документы.

Что ж, пусть будет так. Если это его последние минуты в родном доме, то он проведет их, стараясь запомнить все, что было здесь красивого и родного. И когда его вели в наручниках к стерильно-белому автомобилю, он вдыхал запах черемухи и ежевики, осенней сырости, и еще свежий колючий бриз приближающихся заморозков. Сегодня к чистому воздуху окраины Анакостии примешался отвратительный химический запах бензина. Офицер толкнул Джастина к дверце автомобиля, когда напарник ему прикрикнул:

– Давай порезче, у нас еще двое на очереди до обеда.

Джастин почти безразлично отметил про себя, что к нему лично даже не обращаются, он для них не более чем… материал. И все же Джастин как ни старался, не мог отключиться от происходящего, хоть ему в последнее время и казалось, что он уже готов ко всему.