Энциклопедия абсолютного и относительного знания

Иногда он заменял матерей манекенами с соской. Оказалось, что малыши предпочитают манекены с шерстью, а не с большими сосками с молоком, и что потребность в тактильном контакте может преобладать над голодом. Малыши, лишенные «мам»-манекенов и получавшие только соску, сами обхватывали себя руками. После возвращения в социальные группы юные макаки вели себя как аутисты, не проявляли интереса ни к соплеменникам, ни к играм, ни к сексу.

Далее Харлоу стал помещать брошенных детенышей вместе с теми, которые росли в обычных условиях, с матерями. Контакт с детенышами, обласканными родителями, отчасти снижал отрицательное воздействие разлуки с матерью.

Взрослея, молодые макаки, лишенные родительского внимания, превращались во взрослых особей, не способных к общественной жизни. Они не могли спариваться с особями противоположного пола и демонстрировали агрессивное или иное нестандартное поведение, подобно людям с психозами. Эти эксперименты послужили толчком для других исследований привязанности (например, англичанина Джона Боулби в 1958 г.).

Как представляется, особь не понимает, что любима, если эта любовь не демонстрируется физически: если малыша не берут на руки, не ласкают, не баюкают, если с ним не разговаривают.

Остается мечтать о законодательном закреплении права всех рожденных детей на любовь со стороны по крайне мере одного родителя и вытекающий отсюда долг родителей любить своих детей.

C Освоение одиночества

Рост, развитие, созревание – все это подготовка к одинокой жизни. Первый шаг к одиночеству – расставание с материнской утробой. Новорожденный покидает это теплое, сырое, безмолвное убежище и оказывается в холодной, сухой, шумной среде, где ему не гарантировано постоянное питание.

Второй шаг – отъем от груди. У новорожденного существует химическая связь с матерью через кормящую грудь, которая прерывается при замене груди пластиковой соской. Некоторые до конца жизни не в состоянии простить это первое жульничество людям, которым полагается их любить…

Третий шаг делает сама мать. Ребенок сознает, что иногда она уходит и не сразу возвращается. Для него это травма.

В дальнейшем ребенок будет вынужден отказаться по очереди от всего, что дает ему уверенность: от молочных зубов, детской кроватки, школы, родителей… Он расстанется с юношескими иллюзиями, с верой в Деда Мороза, в Ганса Траппа[1], в зубную фею, в прекрасного принца или принцессу, в справедливость, мораль, богатство.

Своим чередом нагрянет первый переезд, первое увольнение, первый развод. В зависимости от своего развития и пристрастий, он откажется от свободного секса, курения, наркотиков, спиртного, жирка на брюшке, видеоигр.

Дальше настанет черед потери волос.

Человеческое существование – это всего лишь медленное, но неуклонное оскудение.

Каждую потерю сопровождает травма – но и усиление автономии.

А вот под конец жизни человек попытается вернуть кое-что из своего первоначального существования. Место школы займет хоспис. Место яслей – больница. Опять жидкая пища, теплая постель, которую уже не покидаешь, вера в невидимые благоглупости.

В идеале в последние дни жизни человеку опять бы в тепло, сырость и тьму – как было в надежной материнской утробе. Круг замыкался бы, утраченное обреталось бы вновь.

CI Пауль Каммерер

Однажды британский писатель Артур Кестлер решил написать книгу о научных надувательствах. Опрошенные ученые заверили его, что самое презренное надувательство – то, которое учинил доктор Пауль Каммерер.

Главные свои открытия австрийский зоолог Каммерер сделал в 1922–1929 гг. Этот пылкий, красноречивый, очаровательный человек уверенно утверждал, что «любое живое существо способно адаптироваться к изменению среды, в которой живет, и передать эту адаптацию своему потомству». Эта теория прямо противоречила дарвиновской. Для доказательства своих утверждений д-р Каммерер проделывал яркий эксперимент.

Он помещал жаб-повитух, привычных к холодной сухой среде, в среду влажную и теплую. Жабы, обычно спаривавшиеся на земле, теперь предпочитали делать это в прохладной воде. Там, чтобы не соскальзывать с мокрых скользких самок, самцы стали отращивать на пальце особую черную мозоль, чтобы с ее помощью цепляться при спаривании за партнершу. Это приспособление к среде передавалась потомству, появлявшемуся на свет уже с этакой шпорой… Налицо была модификация генетической программы для приспособления к водной среде.

Каммерер получил шесть поколений жаб-повитух с особой подушечкой на пальце. Он довольно успешно отстаивал свою теорию по всему миру. Но однажды группа ученых и университетских преподавателей потребовала, чтобы он прилюдно провел свой эксперимент еще раз. В аудитории собралось много народу, в том числе журналисты.