Энциклопедия доктора Мясникова о самом главном. Том 3

Вот, я сформулировал: эротика — это способность ощущать стимулы, которые пробуждают в тебе жажду жизни, вкус к ней! Не желание женщины или мужчины — это частность, а жизни вообще! Понаблюдайте, как араб смотрит на коня или гонщик на мотоцикл! Женщины (да и мужчины) не зря ревнуют своих партнеров к их увлечениям! Это ведь именно та самая ревность, без скидок! Теперь для меня совсем по-другому выглядит факт, что зачастую человек испытывает наивысшее сексуальное возбуждение при смертельной опасности и в момент расставания с жизнью. Издревле бытует мнение, что колдовское зелье — мандрагора — произрастает под виселицами, там, куда излилась сперма повешенного в его последние мгновения. Так абстрактная жажда жизни достигает наивысшего пика в момент расставания с ней. А вы говорите юбочки-трусики. Тут все намного серьезнее!

Эта драгоценная F 63.9!

Я, помню, как мы все удивлялись и состязались в остроумии, когда в 2011 году Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ) внесла любовь в список психических заболеваний, присвоив этой болезни кодовое название F 63.9. (Хотя еще в начале XIX века некоторые психиатрические школы утверждали, что влюбленность — это временное помутнение сознания.) Как безнадежный романтик, я воспротивился такому определению всеми фибрами своей души! Тогда и вера — болезнь! И надежда тоже! Все то, что происходит в нашей душе, овладевает нашими мыслями, руководит нашими действиями, по логике ВОЗ, попадает под определение психического заболевания! Ненависть, честолюбие, страх, ревность и проч., и проч… и проч.!

Но ненависть и честолюбие и прочие нехорошие вещи, пусть их (страхи, так вообще отдельная глава в психиатрии), но за что веру, надежду, любовь? И вот недавно я задумался: а вообще любовь существует как явление вне нас, вне нашей личности? А вера? А надежда? Глупый вопрос? Ну да, наверное…

В повседневной жизни мы постоянно чего-то хотим: есть, пить, спать, нас мучает чувство усталости, боли то там, то сям по всему телу. Но если вдуматься, то на самом деле ничего этого нет! Конечно, умирающий от голода и жажды в пустыне или дальнобойщик, 3-и сутки не вылезающий из-за руля, — примеры абсолютной реальности этих чувств. Но у нас-то с вами? Ну да: недоспал чуток, обед пропустил, кроме утреннего кофе ничего не пил и т. д. Все в нашей голове, мы многократно преувеличиваем наши проблемы и проблемки! И их вполне можно перетерпеть, стоит только мобилизоваться (или побежать под пулями — сам видел, как в такой ситуации московский интеллигент почти сутки убегал по саванне, не думая ни о питье, ни о еде, палкой сшибая с тропы злых от нежданного вторжения ядовитых змей!). Об усталости, голоде и жажде можно на время забыть, а вот о любви — нет!

Но существует ли это чувство вне нас, или ВОЗ права, и все это лишь плод нашего (получается что больного) воображения? Хочу возразить сам себе: а так ли важно это знать, зачем задаваться этим вопросом? Совершенно согласен с Игорем Северяниным:

Любовь — беспричинность.
Бессмысленность даже, пожалуй.
Любить ли за что-нибудь?
Любится — вот и люблю.
Любовь уподоблена тройке,
взбешенной и шалой,
Стремящей меня к отплывающему
кораблю.
Куда? Ах, не важно.
Мне нравятся рейсы без цели.
Цветенье магнолий.
Блуждающий, может быть, лед.
Лети, моя тройка, летучей дорогой
метели,
Туда, где корабль свой волнистый
готовит полет!
Топчи, моя тройка, анализ,
рассудочность, чинность!
Дымись кружевным, пенно-пламенным
белым огнем!
Зачем? Беззачемно!
Мне сердце пьянит беспричинность!
Корабль отплывает куда-то.
Я буду на нем!

Наверное, нам хочется убедиться в реальном существовании любви не как особого состояния психики, а как физического явления, чтобы быть уверенным во взаимности. Конечно, если это только у меня в голове, тогда как знать: не обманываюсь ли я насчет ответных чувств? Мой любимый сонет Н. Гумилева: