Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Истоки. Книга 4. Детство и юность Ираиды Глава 3

ИРА, МИЛАЯ!

Получила твоё письмо, была очень рада (наконец-то ты ответила мне, и какие подробности)… Я читала твоё письмо два раза, и сейчас, когда пишу тебе это письмо, хочу ещё раз прочитать.

Ира, как это всё печально, что было с тобой за эти, кажется, 2 года. После всего, ты, надеюсь, всё та же Ирка. Неужели изменилась?

Ира, оставайся той Ореховской Ирой. Знаешь, я не могу представить, что бы осталось от меня, если бы я пережила такое (ты знаешь, какой я человек). Сомнения мучают меня всегда и всюду. Иной раз и не так уж лихо, как моё воображение это представляет.

Ира, немного о себе, вернее, хочется написать много, но не знаю, как это получится.

Когда ты уехала совсем из Орехово-Зуева, я потеряла всякую связь с тобой, а, следовательно, и не знала ничего о тебе, пока ты не вернулась в Шатуру, но, кроме того, что ты в Шатуре, я не знала ничего до этого года.

В техникуме у меня была масса неприятностей. Одну из тех, вспоминая сейчас, не могу быть спокойной.

В 10-ой комнате у одной девушки пропало 300 рублей. Меня обвинили в их краже – ты представляешь? И думаешь кто? Анна Ивановна и Крылова Надя. Я это всё узнала гораздо позже. В общем, переживала страшно, чуть не бросилась под поезд.

Эта история имела такой большой шум. Приезжала мама. Были у Нестеровой. Никонова была секретарём парторганизации. Она заявила, что меня исключат из техникума, если я не отдам эти деньги.

Заушников был секретарём комсомольской организации. Он как-то сразу поверил мне. Да и многие девчонки были на моей стороне. Но, неизвестно, чем бы это кончилось. Совсем случайно выяснилось, что деньги взяла сама Анна Ивановна, а Крылова в этом деле сыграла свою роль (подлую, гадкую роль).

Нестеровой на собрании в общежитии пришлось говорить, что деньги я не брала, и это всё не должно обижать меня. После этого, я разговаривала с Никоновой (говорила грубо). А. И. и я были долго врагами, потом я простила ей, вернее, стала при встрече здороваться, и разговаривать. Крылова до сих пор вызывает к себе отвращение.

Вот, Ира, это был 3-ий курс. В этом же году здорово не ладили с сестрой Ниной. Ты знаешь её характер. Здорово болела бабушка. Я там не жила, но постоянно ходила туда стирать, мыть, готовить, топить печь. Плохо успевала. Вернее, успевала, но больше на 3 (это 3-ий и 4-ый курс).

Но вот, весной защитила диплом. Получила направление в Можайск (по желанию), и вот я еду узнать, что мне предложат из работы. Директора не было. Пришлось два дня жить в гостинице, и, наконец, он заявился, и я узнала, что работать буду прорабом.

Вот приехала на завод. Работала прорабом до 6-го марта. Начальник Аношин – чудесный мужчина. Я была очень довольна.

За это время (летом) ездила в колхоз. Там вот мы с Борисом и узнали друг друга по-настоящему. Приехали из колхоза, поженились. Свадьбы не было. Нам дали комнатку. Борис хороший конструктор. Сам не интересный, Рост такой же, как у меня. Характер идеальный. Он сам, кажется, не от мира сего. Никогда он не бывает раздражительным, всегда вежлив, и удивительно справедлив. Но слеп на плохое, в людях видит только хорошее, и, если когда удаётся открыть ему глаза на – то плохое, что делают, он бывает и здесь беспощаден до конца.

Ира, он рос один, в общежитиях, на квартирах, всё время по столовым. И сейчас он очень плохо выглядит (худой). Я надеюсь, что он со временем поправится. Очень трудолюбивый. Иногда я не вижу даже, как он моет пол, или готовит обед, а когда был в отпуске, то стирал бельё. Сейчас это делаем вместе, т. к. я устаю, мы ждём сына (4 месяца). Чувствую себя плохо – тошнит, нет аппетита, и быстро устаю. К врачу езжу каждый месяц.

Ира, я немного отвлекаюсь от главной мысли.

Итак, до 6-го марта было всё хорошо, а 6-го, вдруг, приказ. В виду объединения ОКСа и Ремонтно-строительной группы, сократить начальника ОКСа т. Аношина, а назначить начальником – начальника ремонтно-строительной группы.

И второе – перевести Жильцову Е. А. в разнорабочие. Отделу кадров – трудоустроить. Вот с этого момента и начались мои слёзы и мытарства. Я и так себя плохо чувствую, и вдруг начинают нервы трепать. Когда я пошла к начальнику отдела кадров, он развёл руками, и говорит, что приказ с ним не согласовывали, и знает он не больше моего. То же самое говорит и секретарь парторганизации, и председатель профкома, и главный инженер. Тогда я иду к директору. Он со мной очень грубо разговаривал, и ничего ясного не сказал. А после моего прихода к директору, все его «приближенные», так я называю всех, кого я перечислила выше, говорят – не волнуйся, иди в отдел и работай, как работала прорабом. Об этом позвонили новому начальнику, и я делала свою работу.

Приказ почему-то задерживали, тогда я пошла к начальнику отдела кадров, и говорю – «внесите, наконец, ясность в отношении меня». Он обещал это сделать, пошел к директору, а тот 1-го апреля пишет такой приказ, который подтверждает правильность приказа № 13 п.* о переводе Жильцовой в рабочие, с гарантийной ставкой.

Ира, ты представляешь, снова начались мытарства.

Немного отклонюсь. Наш директор очень много работал за границей (последние годы в Германии). В Совнархозе он числился одним из лучших директоров. Вот, за его способности тянуть производство, и прислали на этот завод 5 лет назад, где он работает и поныне. Есть у него жена (которая говорит, что она работала чекисткой), чему я верю, судя по её манерам. Женщина очень скандальная. Директор у неё в подчинении.

Её я знаю очень хорошо с первого дня приезда, т. к. мне дали участок, где строилось две дачи (для директора и инженера). Вот она там и командовала всеми, как хотела. И если кто что-нибудь не выполнял, вернее, шёл против её капризов, она жаловалась мужу, и тут же этот человек увольнялся с завода (причину всегда находили). Вот причиной для такого приказа послужил такой факт.

Аношин – бывший начальник, делал всё согласно проекта, и требовал этого от меня. И вот, когда были сделаны двери, оказалось, что у директорши есть сундук, который не пройдёт в эту дверь. Она потребовала от Аношина немедленно переделать двери, он отказался, и ему не разрешили бывать на этом объекте. Он ездил в горком партии. Но, ничего не помогло, а Г. П. – жена директора сказала, что он ещё пожалеет об этом.

Вот, Ира, и у меня был почти что такой случай, когда Г. П. заявила, что вы вылетите вместе со своим Аношиным. Я в это не верила, а теперь крепко убеждена в том, что это её проделки. Сам директор очень старый. Ему 67 лет. Говорят, учился вместе с Хрущовым, ну, во всяком случае, он никого не признаёт: ни Горком партии, ни Совнархоз, даже суд для него ничто.

Есть случаи, когда суд восстанавливает уволенных, а он их не берёт. Хоть мало, но ты всё же будешь представлять директора и его жену. Живут 5 лет и не прописаны. Имеют в Москве квартиру. Ира, и как можно много возмущаться. Такого безобразия я ещё нигде не встречала. Настоящий начальник подхалим и карьерист. Как только увидел приказ, что меня переводят в рабочие, тут же написал распоряжение, согласно которого, я должна идти штукатурить. Ира, но у меня уже была там справка о том, что меня должны освободить от всех тяжелых и сверхурочных работ.

8 апреля я была у директора. Он говорит – жалуйтесь на меня, если не согласны, справку не захотел смотреть. И ещё сказал, что у него мне делать нечего.

Я разозлилась, и поехала в горком комсомола. Там рассказала всё. Зашла к юристу, где мне сказали, что не имеют права переводить на другую работу без моего согласия. Если есть сокращение, то могут сократить. Ира, а приказ написан неверно. Согласно – плана по труду, из Совнархоза строителей уволилось на 20 тысяч больше – по сравнению с 1958-ым годом.

Из горкома ему прислали письмо. Не знаю, как будут развиваться события дальше. Я подала заявление в конфликтную комиссию, которая сегодня собирается.

Ну, вот и всё, Ира. Это ужас, что творится. Борис справедливый человек, поэтому он разговаривает за меня, т. к. я не умею говорить. Директору он сказал – «Вы хороший директор, но нельзя быть при этом плохим человеком, что люди и железки, которые лежат у вас на столе, не одно и – то же, и работать нужно с каждым по разному, и я советую вам подумать, и сделать вывод».

Что будет дальше, сказать трудно, во всяком случае, напишу. Уже устала писать. Чуть отдохну, и попробую продолжить свои мысли.

Ну, Ира, сегодня уже 11-ое.

Вчера собиралась конфликтная комиссия, и знаешь, все молчали. Но я почувствовала, что они находятся в трудном положении. Никто, кроме начальника, не взял на себя смелость что-либо сказать. Начальник говорил много, и очень умно, чему я удивилась. Остальные смотрели друг на друга, и отмалчивались. Результат узнаем сегодня.

Ира, ты извини, что так много пишу о себе.

А ты, Ира, со своим письмом взволновала меня так, что я почему-то хожу и целыми днями повторяю твои стихи, их я помню все до одного. И в них ты вся, Ираида Владимировна.

Почему не пишешь о бабусе, о Боре. Что ваша квартира в Шатуре? Ира, а относительно твоих поклонников, и не знаю даже, что и сказать. Знаю одно, что у тебя их всегда было и будет много. А замуж выходить надо только по любви. Ты же не сможешь быть не искренней. Ну, кажется, и всё. Очень люблю тебя.

Целую крепко, крепко.

Катя.