Энциклопедия обрядов и обычаев

Было царям из кого выбирать. Вот как проходили выборы невесты Великому князю Василию (отцу Ивана Грозного), по рассказу Франциска-де-Колло: «В. к. Василий, вздумав жениться (это было еще при его отце), обнародовал во всем государстве, чтобы для него выбрали самых прекраснейших девиц, знатных и незнатных, без всякого различия. Привезли их в Москву более пятисот, из них выбрали 300, из трехсот — 200, после — 100, наконец — только десять, осмотренных повивальными бабками; из сих десяти Василий выбрал себе невесту и женился на ней». По другим источникам, невесту избрали из 1500 девиц, последняя цифра могла означать все число девиц, которые были написаны в выбор соответственно требуемым для государевой невесты качествам. Вот такой своеобразный «конкурс красоты».

Выбор пал на Соломониду Сабурову, дочь незначительного дворянина.

Невесты выбирались нередко из бедных и простых родов. Отец первой жены Алексея Михайловича — Марьи Милославской (матери царевны Софьи) служил кравчим у посольского дьяка Ивана Грамотина. Дочь его, будущая царица, хаживала в лес по грибы и продавала их на рынке. О царице Евдокии Стрешневой, супруге первого Романова — Михаила Федоровича — ее же постельницы говаривали: «Не дорога-де она государыня; знали они ее, коли она хаживала в желтиках (по В. Далю, желтики — простые женские чеботы); после-де ее государыню Бог возвеличил!». А о матери Петра I, царице Наталье Нарышкиной, Шакловитый, предлагавший погубить ее, говорил царевне Софье:

«Известно тебе, государыня, каков ее род и какова в Смоленске в лаптях ходила». Можно представить, с какой ненавистью и завистью встречали возвышение нового рода, и какие страсти и интриги возникали при выборе невесты во дворце.

Поэтесса Н. Кончаловская описывает известный исторический случай, как расправились с полюбившейся царю Алексею Михайловичу дочерью помещика.

По снегам, дорогой дальнею,
Через всю Сибирь в Тюмень,
Под дугою песнь печальную
Бубенцы поют весь день:
«Ой, да нанесли обиду нам
В царском тереме в Москве!
Ой, в позоре мы в невиданном —
В неудачном сватовстве!».
На возок метель бросается,
Бубенцы поют в тоске
О Ефимии красавице,
Что сидит одна в возке,
О красе, царем замеченной —
Алексеем молодым,
О судьбине изувеченной
Царским дядькою седым.
Царь, послушный и безропотный,
Но Морозов — дядька опытный,
Все дела прибрал к рукам,
Знал он, на кого надеяться,
Знал, кому наказ шепнуть —
В день смотрин венец на девице
Туго-натуго стянуть.
И когда к ней темной тучею
Дурнота подкралась вдруг,
«У Ефимии — падучая!» —
Зашептали все вокруг.
«Уж родней царю не станете! —
Втайне рад,
А Ефимию без памяти
Выносили из палат…

В городах к середине XIX в. люди друг друга все-таки знали, чему способствовало посещение церкви, балы, молодежные домашние вечера, благотворительные мероприятия.

Смотрины проходили в доме невесты, но, случалось, и на гуляньях, в театре. Когда происходили они в доме невесты, жених с родителями и свахой ехали не прямым путем, а заезжали дальше и делали круг — по обычаю, «запутывали дело». В купеческой и зажиточной мещанской среде смотрины могли тянуться не одну неделю, причиной чему были споры о размере приданого. На смотринах сохранился старинный обычай, по которому жених и его родители выходили на крыльцо обменяться мнениями. У дворян в день смотрин устраивался званый обед, и никакого торга из-за приданого в этот день не велось. Опись приданого включалась отцом невесты в брачный контракт, на который можно было либо согласиться, либо нет.

Обычным ритуалом для всех сословий был совместный молебен двух семей и круговой обход стола.

Имущественные вопросы не тяготили лишь бесприданиц, для которых смотрины сразу же становились помолвкой. И хотя приданому придавалось весомое значение, говорили в народе и так: Не с богатством жить, а с человеком. Сундук с бельем да невеста с бельмом (с горбом). Через золото слезы льются. Приданое — в сундуке, а дурак — на руке. Одеяло стеганое алого цвету, а как ляжешь спать, так его и нету. Богаты невесты — да до венца. Верь приданому после свадьбы!

СГОВОР