Энциклопедия пиратства

Пора начинать зарабатывать на жизнь. Шхуна курсирует вблизи островов Жильбер, но это британская территория, а английская полиция хорошо знает свое дело. «Пои» пристает к «нецивилизованному» острову Перу.

Здесь братья рассказывают новую историю о том, как они потеряли весь экипаж. Они просят дать им матросов; их просьба удовлетворяется при условии, что они завезут местных жителей на родной остров на обратном пути. Единственный европеец на Перу — коммерсант, который не дал себе труда разбираться в документах, предъявленных ему капитаном шхуны. Это был их первый успех.

Но братья Рорик пережили страшное волнение, их нервы натянуты до предела. Как только они оказываются в открытом море, они вымещают свое настроение на беднягах матросах ударами кнута.

На маленьком островке Апамама им наносит визит сам король, а затем два европейца: шотландский торговец и его помощник. Братьев хорошо принимают, заключается удачная торговая сделка.

Шхуна снимается с якоря (немного поспешно, так как пробегает неприятный шумок в порту), захватив с собой пассажиров, среди которых присутствует прекрасная креолка… оплачивающая проезд натурой.

Остановка на острове Пингела. Здесь происходит забавная история:

«На Пингеле, — пишет Александр-Леон, — я высадил пассажиров. Так как местный король и миссионеры предложили мне купить у них копры, то я пришвартовал корабль к торчащему из воды камню, закинув за него якорь. На палубе сновало много народу, и я наказал своему брату следить, чтобы у нас ничего не украли, пока я буду заключать сделку с королем».

Но кража все-таки произошла.

Тогда Александр-Леон поворачивается к королю:

«Я сказал ему, что оставляю его на борту шхуны как заложника, и пригрозил ему моим винчестером. Он немедленно отправил на берег миссионера, который вскоре вернулся с украденными вещами. Я принял извинения короля, и дело тем и закончилось. Правда, я потребовал прогнать с палубы всех набежавших сюда людей».

Но хорошая жизнь авантюристов уже заканчивалась. На Понапе их поджидала катастрофа: донос и неопровержимые улики.

ЧЕСТЬ И УБИЙСТВА

Несмотря на очевидные улики, братья Рорик пытаются все отрицать. Единственное, что им удается, это скрыть их настоящее происхождение: они не хотят, и это прекрасно, чтобы их бесчестие легло пятном на их бельгийскую семью, на их мать. Они сказались уроженцами Трансвааля.

Сначала арестованных доставили в Манилу. Но украденная шхуна была «офранцужена», то есть выдавалась за французскую территорию, и они должны предстать перед французским военно-морским трибуналом, применявшим для расследования подобных дел международный морской кодекс. Они оказываются на скамье подсудимых в Сайгоне. Затем их переправляют в Тулон и, наконец, в Брест, где и должен состояться суд.

Здесь они перестают отрицать, что они — «братья Рорик», и признают факт подделки документов на шхуну. Но они решительно отвергают обвинения в убийствах. Братья предоставляют суду бортовой журнал, который теперь перед нами.

«Первая жертва: капитан Техахе. 4 января мы стояли на якоре с наветренной стороны пустынного острова. Господин Гибсон приказал экипажу заготовить дров. Техахе, который должен был сопровождать своих людей, взял с собой на берег револьвер „бульдог“, чтобы подстрелить нескольких птичек. Экипаж вернулся через пару часов, и мы возобновили наш путь. На следующий день в полдень я сверил наше расположение по карте. Я рассчитывал увидеть остров ночью. В восемь часов вечера Техахе уселся на крыше кормовой каюты и во весь голос начал кричать своим матросам, находившимся на носу корабля: „Туа, туа те атуа“, созывая их на корму для вечерней молитвы. До сих пор молитвы проходили на палубе. Этим вечером Техахе устроился на лестнице, ведущей в каюту. Я только что заступил на вахту. Мне пришлось прервать молитву и сказать Техахе, что это не очень любезно с его стороны так вести себя и орать во все горло рядом с кроватью моего брата, который тяжело болен. Я запретил ему впредь устраивать такой шум, разве что вдали от каюты. Господин Гибсон поддержал мои слова и признал вину Техахе.

Чуть позже я развернул корабль на некоторый угол правым бортом по ветру и остался один на палубе с двумя вахтенными матросами. Руль был поднят в десять вечера. Я сверился с показаниями лага и, боясь слишком близко подойти к земле, удвоил бдительность. Вести шхуну было очень легко. Корабль обладал способностью самому управлять своим движением, без человека, поворачивающего румпель в зависимости от натянутости парусов.