Энциклопедия русских суеверий

«Иногда леший принимает облик дерева, у которого мох либо короткие сучья растут на южной стороне, тогда как им полагается быть на северной» (Карел.). Впрочем, иногда леший просто сопутствует человеку, идет рядом (по левой стороне обочины — Новг.), разговаривая с ним, насвистывая, напевая. «Когда леший спутается по следу и потеряет человека, — рассказывали на Урале, — то ходит по лесу и дурным голосом нараспев кричит: „Шел! Шел! И нашел! Да опять потерял!“»

Представления о «вождении» людей лесным нечистым находим в житиях святых. Яркое отражение они нашли в легенде XVII в. «Чудо преподобного Никодима Кожезерского о некоем отроце пастыре како его избави от лесного демона» (пастух Григорий «уведен» кем-то, «напоминающим человека», в сером одеянии, с колокольчиком в руке, но спасен молитвами преподобного).

Избавиться от морочащего людей лесного духа можно было посредством молитвы или, напротив, матерной брани; вовремя оградив себя крестом; рассмешив лешего; вспомнив и повторив последние сказанные им слова (Мурм., Олон.); крикнув «овечья морда, овечья шерсть!»; перетряхнув, перевернув одежду на левую сторону (раздевшись донага и благословясь — Волог.), вывернув наизнанку рукавицы, тулуп и шапку (Волог.); переобувшись; надев крест на спину, стряхнув одежду и заворотив полы за пояс (Орл.). Если заплутавший ехал на лошади, то дугу перепрягали «назад кольцом» (Орл.). «Если же он ехал на двух подводах, то следует распрячь, а затем запрячь лошадей следующим образом: с задней подводы взять дугу на переднюю, а с передней — на заднюю, и обе дуги должны быть кольцами назад. При этом все равно как при переодевании, читают мысленно молитвы: „Да Воскреснет Бог…“, „Отче наш“, произнося вместе с тем слова заговора: „Избавь, моя молитва, от того, на кого я думаю: на шута (черта. — М. В.), пусть шут погибнет, на всех врагов, пусть все враги погибнут. Как подкова разгибается, пусть так все враги, шуты разорвутся“» (Тульск.) <Криничная, 1993>.

По поверьям, леший страшится также соли и огня, очищенной от коры липовой палочки (лутошки) или рябиновой палочки, которую не может перешагнуть. Напугать или убить лешего можно было, выстрелив в него медной пуговицей (медью — Волог.); хлебными крошками.

Пропавших пытались «отвести» с помощью молебнов, нередко обращались к колдунам, относили лесному духу дары. В Архангельской губернии, надеясь возвратить уведенных, лешему предназначали зерно, серебро, кусок шелка. Все это бросали, стоя спиной, «через себя», чтобы, не дай Бог, не увидеть лешего, приходящего за ними «бурей и облаком».

Полагая, что пропавшая скотина попала «на тропу лешего», хозяева брали икону и обходили с нею вокруг поскотины или служили молебны (Волог.)

Чтобы воротить попавшего «на худой след» живым — делали крест из палочек (не прикасаясь к ним руками — губами) и клали на перекрестке дорог (Новг.).

Исполняли обряд «отведывания» или «отворачивания». «Для этого на перекрестке дорог кладется „относ“: им может служить хлеб с солью, горшок с кашей, блины или пироги, а то и кусок сала, причем вся эта снедь заворачивается в чистую тряпочку и перевязывается красной ниточкой. При исполнении обряда „отведывания“ полагается кланяться на все четыре стороны, не крестясь, и произносить: „Честной леса, просим тебя: нашу хлеб-соль прими, а нашего родного возврати“» (Смол.). Диалог знахаря и лешего является одним из мотивов мифологических рассказов: «Вся волость пошла искать Ульяху. Наконец, стали колдовать. Слова дали. Рыцит колдун на заре: „Нет ли девки у тебя?“ — „Есть, да не получишь“. На другу зарю опять сзади слова дават: „Кака у тебя девка? Вот такая?“ — говорит колдун (рисует ее наружность) — „Есть“. Колдун говорит: „Чтоб была представлена и не досажена“. — „Иди домой!“ — сказал леший девке. Девка и пошла той дорогой, какой леший указал» (Карел.) <Криничная, 1993> (иногда уводимого лесным духом ребенка просто-напросто успевают догнать — Волог., Карел.).

Порою «лешему достаточно „показать“ сокрытого им человека, чтобы родные сразу же его нашли, причем в том месте, в котором они до сих пор искали. Делает это хозяин обычно по просьбе знахаря» (Карел. и др.).

Отпуская попавших к нему людей, леший ведет себя по-разному: возвращает их даже с удовольствием и назиданиями тем, кто послал их «к лешему» (ругаясь. — М.В.); гневается за то, что его тревожат, ср.: сетование в севернорусской быличке: «Наваливают (посылают детей к лешему. — М. В.), а потом забирают!» Нередко он не желает отдавать уведенного «добром», терзает его, даже калечит (следствием пребывания у лешего может стать душевная болезнь). Иногда, впрочем, он указывает заблудившимся дорогу домой (Волог., Карел.).