Энциклопедия русских суеверий

В соответствии с одной из наиболее распространенных в XIX — начале XX в. точек зрения, болезни исходят от Дьявола лишь вследствие «Божьего на то попущения» — «за грехи человека и чтобы показать людям пагубную волю злого для предостережения людей от него» (Волог.). «Содействующие смерти болезни», как и сама смерть, могут быть автономными от «воли Божьей» или противонаправленными ей.

Нередко опасные болезни и смерть — результат преследования человека или вселения в него (встречи с ним) мало соотносимых с проявлениями «Божьей воли» или «стихийных», неуправляемых по своей природе существ (см. ВОЛОС, ЗМЕЯ, ПРИТКА, ВЕТЕР). Заболевания, иные пагубные события могут считаться следствием «подшута» (колдовства), порчи (см. КОЛДУН).

Иногда причины заболевания так и остаются неясными, неистолкованными, необъяснимыми. По замечанию Ф. Буслаева, общее понятие о болезни может выражаться словом «взяло» (Оренб., Перм.) — «его шибко взяло». «Этот безличный глагол намекает на ту таинственную силу, которую народные суеверия стремятся определить множеством слов мифического значения» (ср. также выражения «надуло», «подступило», «подвалило» и др.) <Даль, 1984>. «Неведомая сила, поражающая человека в болезни, удачно выражается томским словом „тайник“, обозначающим черную немочь, падучую, родимец» <Буслаев, 1861>.

В таких поверьях, пожалуй, наиболее отчетливо прослеживаются не христианские представления о стихийности (даже неопределенности), непредсказуемости, «своевольности» влияющих на человеческое бытие существ и сил, которые могут становиться воплощениями (орудиями) не только непредопределенной Богом смерти, но и смерти внезапной, неотвратимой, непостижимой, случайной, «поскольку Церковь допускает источником ряда бедствий не грехи человека, но действие беса, это создает основу для колебания в оценке жизненной ситуации. <…> В различных местных традициях ответственность за бедствие возлагается либо на самого человека… либо на внешние силы, причем характер беды может быть в том и другом случае одним и тем же» <Адоньева, Овчинникова, 1993>.

В XIX — начале XX в. представления о нежданной, «не своей» кончине (изначально считавшейся, по-видимому, следствием похищения, избрания или вселения какого-либо духа, божества опасного или благодетельного) переосмысливаются как результат нежелательных и несоотносимых обычно с «Божьим попущением» (и предопределением) действий нечистых духов, даже их «игры».

Причиной гибели утонувших, пропавших без вести (заблудившихся) в крестьянских поверьях XIX — начала XX в. остаются разнообразные лесные, водяные и прочие духи, способные «забирать» к себе не только неосторожных, неосмотрительных (или «греховных»), но и соблюдающих предписанные правила поведения, то есть гибнущих «не от своей вины» людей (см. ВОДЯНОЙ, ЛЕШИЙ, РУСАЛКИ, ПОКОЙНИКИ). По наблюдениям Г. Виноградова, в смерти людей нередко «обвиняется нечистый в разных видах» (Ирк.) <Виноградов, 1923>. Ф. Буслаев подчеркивает «двуличный» характер деятельности нечистых духов (именуемых шутами) — народные поверья приписывают таким существам, с одной стороны, шутливость и забаву, а с другой — несчастья, болезни, смерть <Буслаев, 1861>.

Нечистые духи (в том числе «играющие») могут становиться предвестниками перемен в человеческой жизни, предвестниками (воплощениями) смерти (последнее особенно характерно для поверий, связанных с домовым) (см. ДОМОВОЙ, ПОКОЙНИКИ, РУСАЛКИ).

Трактуясь в основном как «стихийно-самостоятельные», вызывающие «случайную смерть», действия нечистой силы могут пониматься как противонаправленные «воле Божьей» (реже — соотносимые с ней). Понятия о противодействии нечистых духов светлому, благодетельному началу (здесь они однозначно отождествлены с силами зла) отражены в представлениях о всех видах самоубийства, считающегося следствием дьявольского наваждения (соответственно, «поддавшихся» ему самоубийц «забирает к себе» (избирает) черт, Дьявол) (см. ПОКОЙНИКИ).

Для поверий XIX — начала XX в. характерно и сохранение двойственного восприятия некоторых случаев «одночастья» (внезапной или насильственной смерти): это или «кара Божья», или «Господь к себе призвал» (Костр.) <Смирнов, 1920>, то есть так или иначе знак особой отмеченности скончавшегося (конкретно трактуемой в каждом отдельном случае).

Представления о внезапной, но исходящей от высших сил «карающей-избирающей» смерти своеобразно отражены в поверьях, связанных со «смертью от грозы». Преследуя нечисть, гроза, именуемая во многих районах России «Божьей волей», «Божьим милосердием», может погубить невинного человека, попадающего, однако, прямо в рай (см. ПОКОЙНИКИ).