Энциклопедия русских суеверий

Стень (которая может ассоциироваться с живым существом, тенью на стене) иногда «выбирается из-под больного: „Знахарка ставит больного к стене, измеряет его рост ниткой и завязывает узелок, меряет суставы руки и ног больного и опять делает на нитке узелки. Сделав такие измерения, ставит посреди избы скамейку, с дырой посредине, подкладывает под нее черепок с горящими углями и садит на скамейку больного. После этого из каждого угла избы берет по щепотке мху, метет пол против матицы и собранный сор, вместе с вынутым мхом и ниткой, кладет в черепок и сжигает“» (если болеющий в это время кашлянет — он выздоровеет) <Попов, 1903>. В Тульской губернии, обмерив заболевшего суровой ниткой (после каждого обмера завязывается узел), кладут нитку на сковороду с горячим дымом и окуривают больного <Покровский, 1884>.

В Казанской губернии страдающего стенью ребенка «накалывали» печатью для тиснения просфор. Кроме того, больного — символически — «взвешивали и продавали». Последний способ лечения упоминается в связи с нарушением распространенного запрета купать детей по пятницам: «Если на ребенка нападает сушец, то женщина, относя это к своей оплошности, что когда-нибудь, забывши, купала ребенка в пятницу, прибегает к следующему обряду: отдает своего ребенка посторонней женщине, та подходит с ним к окну и продает его за грош матери; мать, взявши сквозь окно своего ребенка, платит деньги. Грош этот приносится св. Параскове» (Ворон.) <Селиванов, 1886>.

Сообщение из Орловской губернии также связывает запрет купания детей по пятницам («чтобы они не сохнули») с почитанием Парасковы-Пятницы, «ибо народ сохранил старинное, относящееся к временам язычества, почитание пятницы и верит, что она имеет влияние на человека и на все его благосостояние» <Демич, 1891>.

Согласно некоторым поверьям, источником стени (а по-видимому, и самой стенью) может быть тень. Так, в Воронежской губернии «ставят больного к стене, чтобы на ней означилась тень его. Тень окалывают булавками и обводят мелом. Собравши булавки, кладут их под порог, а мел перекидывают через голову больного, говоря: „Тень, тень! Возьми свою стень!“» <Селиванов, 1886>.

СТЕРЛЯЖИЙ ЦАРЬ — «хозяин» воды и рыбы, живущий в реке Суре.

В окрестностях Нижнего Новгорода рассказывают, что стерляжий царь (напоминающий водяного «хозяина» — см. ВОДЯНОЙ) поселился в Суре в стародавнюю пору «и уходить никуда не желает. Устоище стерляжьего царя находится в глубокой яме на самом дне Суры. Убрано оно дорогими самоцветными камнями да жемчугом. Там же и жена его живет — водяная русалка. В ясные лунные ночи выходит она на песчаный берег, садится на камень и золотым гребнем свои зеленые, как тина, волосы расчесывает. С ней и сударь-то — стерляжий царь — выплывает. Он и тут, знай свое, ершится, хвостом по воде похлопывает да о белу ногу ее трется. А если кто из рыбаков увидит эту ночную картину, то хоть совсем лов бросай: ни одной стерлядушки ему уж больше не попадется, ша!» <Морохин, 1971>.

СТИХЕЯ — «живая», одухотворяемая природа; водная или иная стихия.

О стихее упоминается в сообщении из Верхоянья (нижнее течение реки Индигирки): «Ведя трудную борьбу с природой, индигирцы олицетворяют и обожествляют ее под именем „стихеи“. Стихея — это та неуловимая и непонятная, могучая и большею частью грозная сила, которая по Божьей воле кормит индигирца и из рук которой он должен почти вырывать свою жизнь. С нею трудно бороться и грешно идти против нее, ее можно только умилостивить. — „Сулим, значит, обещаем Богу или Владычице отслужить молебен, если дает нам рыбы или гусей, стихею просим — ведь это от нее зависит. Там нас Бог слышит, не слышит — заведенье ее старины такое. Когда гусей промышляем, вся партия кладет гусей двести-триста в яму для Бога, потом кто-нибудь их купит; на эти деньги молебен и служим“. Очевидно, что понятия о Боге и стихее здесь смешиваются, что соответствует сохраняющимся вплоть до конца XIX в. представлениям о частичной или полной „самостоятельности“ природы, одухотворяемой и не всегда подвластной Божьей воле)» (см. СМЕРТЬ) <Зензинов, 1914>.