Энциклопедия русской пустоты

Едва только кончился спуск и вулкан немного расправил свои юбки – им наперерез промчалась какая-то капсула, две, три, десять – оживлённая трасса! – бежит, заключённая в аэродинамическую трубу. За ней сразу громоздятся небоскрёбы, двести этажей, вьющиеся спирали, съехавшие кубики, а один круглится в огромную букву «О». Герасим присмотрелся – другой небоскрёб был – «Р», третий – «Т».

– Да вы серьёзно, что ли?

Он окинул их взглядом. Вокруг его – Герасима – вулкана, объятого дымными туманами, вели хоровод небоскрёбы-буквы:

ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ

– Это что за срань? – Герасим переглянулся с медведем. Тот недовольно бурчал.

– Трущобна района, – ответил Пума.

– Трущоба???

– Ай-Ай! Идёмати!

Пума схватил его за руку – по эскалатору в подземный переход, в какую-то подворотню: отражаясь меж двух стеклянно-синих стен, в помойке нераспечатанных коробок усердно копались чёрные ребятишки. Герасим смахнул со лба водопад из пота и посмотрел на Августина – тот весь слипся от жары.

– Почему так жарко? Зима же! – Герасим едва ноги переставлял.

– Глобали потюпленя! – Пума бежал, отражаясь то от одного дома, то от другого. – Тутой околица района, ветеринари-куку в центрой. Ай-ай!

Они вышли из проулка. Под ногами – отполированное зеркало, по сторонам – зеркало, наверх – стеклянные полы какого-то ТЦ убегают в бесконечность небоскрёбов. Слева и справа, сверху и снизу – в зеркале раззеркалившихся улиц отражалась звенящая перспектива перспектив: по строго развешенным в пустоте параллелям уносились в бесконечность зеркала зеркал, и вслед за ними – Пума, Герасим, Августин – в бессчётном количестве отражений. В целом, это несколько скрашивало одиночество и пустоту пустоты, царившую в улицах, – но всё же как-то немного смущало (и одинокий вентилятор лёгким бризом поддувает).