С тех пор прошло совсем немного лет. Любознательный юноша стал правителем — жестоким, циничным, из своих духовных увлечений сохранившим только одно: театральное искусство. Современники Нерона не без иронии отмечали доходящее до маниакальности стремление молодого императора пожинать лавры великого декламатора и певца. Особых талантов он в этих видах искусства не проявлял, но всеми средствами данной ему власти принуждал зрителей быть не только терпеливыми, но и восторженными. Опять-таки, если по справедливости, то этот восторг лежит не столько на совести самодержавного артиста, сколько на совести его покорных зрителей.
Общий порок у певцов, что в приятельской доброй беседе,
Сколько ни просят их петь, ни за что не поют, а не просят —
Пению нет и конца!
Но пением и декламацией далеко не ограничивалась оригинальность поведения императора Нерона.
Например, будучи недовольным двумя-тремя фактами вмешательства своей матери в государственные дела, Нерон, по свидетельствам историков, трижды пытался отравить ее. Но предусмотрительная женщина, не обольщавшаяся относительно морального облика своего любимого чада, заблаговременно принимала различные противоядия и тем избежала смерти через отравление.
Но целеустремленный сыночек приказал тайно соорудить над постелью матери подвесной потолок, который должен был в нужное время обрушиться на спящую, приведенный в действие с помощью хитроумной машины — подлинного шедевра механики того времени.
Когда же и этот замысел сорвался, Нерон, немного поразмыслив, изобрел самораспадающийся корабль, который должен был в открытом море превратиться в груду мелких обломков, а материна каюта — в глубоководный саркофаг.
Но мать в последний момент отказалась от морского путешествия, и изнывающий от навязчивой идеи сын вынужден был решить вопрос самым банальным образом, подослав к матери пару верных людишек с длинными ножами…
Я считаю главнейшей обязанностью хроник сохранить память о проявлениях добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве.
В хрониках того времени Нерон предстает как бисексуал, обладающий неуемной похотью, жертвами которой становились буквально вce, кого он избирал ее объектом.
Огромное количество соблазненных и изнасилованных Нероном Женщин перемежалось мальчиками и зрелыми мужчинами.
Но и это не все. Нерон находил особое удовольствие в заключения законных браков с представителями своего пола.
Для него самого, опозоренного всевозможными деяниями, все равно, были ли они дозволены или нет, не оставалось, по-видимому, больше новых преступлений, которые могли бы его выставить еще в худшем свете, если бы он за несколько дней до того не вступил бы в формальную супружескую связь с неким Пифагором, одним из развращенной толпы, и не отдался бы ему в жены.
Императору надели фату, выставлены были приданое, брачная постель, свадебные факелы; все было выставлено напоказ, что даже у женщин скрывает покров ночи.
Пусть грядущие поколения достигнут счастья; но ведь должны же спросить себя, во имя чего жили их предки и во имя чего мучились.
…А спустя всего лишь несколько дней после свадьбы, описанной Тацитом, Нерон, — уже в качестве мужа, — венчается с вольноотпущенником Спором, которого он взял в «жены» за сходство со своей второй женой Поппеей Сабиной.
Их свадьба праздновалась в Греции и с поистине императорской пышностью. Многочисленные гости дошли до того в своем рабском лицемерии, что всерьез желали новобрачным кучу наследников!
Спора (предварительно кастрированного) отныне называли Сабиной.
На вопрос, как ему нравятся подобные браки, один смельчак-философ (и такие встречались на необозримых просторах Истории) так ответил всемогущему императору: «Ты правильно поступаешь, беря себе таких жен. Жаль только, что боги не внушили подобную страсть твоему отцу».
Так или иначе, но многие беды человечества произошли, вероятно, по причине несовершенства абортивных средств.