Не можешь любить — сиди и дружи.
Еще не способна женщина к дружбе: женщины все еще кошки и птицы. Или, в лучшем случае, коровы.
Кстати, о птицах и коровах.
Бултыхается в дорожной пыли воробышек. На него облегчается проходящая мимо корова. Пытаясь выбраться из вязкой жижи, воробышек громко чирикает. Пролетающий над ним орел тут же спикировал, схватил воробышка и съел.
Вывод напрашивается сам собой: не всякий обмазавший тебя дерьмом — твой враг, как и не каждый, кто вытащил тебя из дерьма, — твой друг…
Чтобы сделать вам больно, нужны одновременно ваш враг и ваш друг: первый оболжет вас, а второй сообщит вам об этом.
Близкое общение — вот откуда берут свое начало нежнейшая дружба и сильнейшая ненависть.
Когда бы каждому стало известно все, что о нем говорят ближние, — я убежден, на свете не осталось бы и четырех искренних друзей.
Бойся друга, а не врага — не враги нам ставят рога.
Платон мне друг, но истина еще больший друг.
Дружба — дружбой, а табачок — врозь.
Чтобы испытать подлинность чьей-нибудь дружбы, наилучшим пробным камнем является мгновение, когда мы сообщаем другу о только что постигшем нас несчастье.
Друзей надо любить так, будто они тебе ответят ненавистью, — ибо большинство людей злы.
Тебе плохо? Но ведь могло быть еще хуже. Твой враг мог быть твоим другом.
Ты должен в своем друге уважать еще и врага.
В
своем друге ты должен иметь своего лучшего врага. Разве ты можешь близко подойти к своему другу и не перейти к нему? Ты должен быть к нему ближе всего сердцем, когда ты противишься ему.Мастером в угадывании и молчании должен быть друг: не всего следует тебе домогаться взглядом. Твой сон должен выдать тебе, что делает твой друг, когда бодрствует.
Пусть будет твое сострадание к другу сокрыто под твердой Корой. На ней должен ты изгрызть себе зубы. Тогда оно будет иметь свою тонкость и слабость.
Не раб ли ты? Тогда ты не можешь быть другом.
Не тиран ли ты? Тогда ты не можешь иметь друзей.
Еще не способна женщина к дружбе. Но скажите мне вы, мужчины, кто же среди вас способен к дружбе?
О мужчины, ваша бедность и ваша скупость души! Сколько даете вы другу, столько даю я даже своему врагу и не становлюсь от этого беднее.
Цезарей убивают друзья. Потому что они враги.
Предложение типичного друга: «Давай сначала съедим твое, а потом — каждый свое».
О такой дружбе, которая не выдерживает прикосновения голой правды, не стоит и жалеть.
Туда ей и дорога.
Ненависть слабых менее опасна, чем их дружба.
Друзья именуются чистосердечными, а враги действительно таковы.