Социализм раскрывает такие широкие горизонты для наших ученых, инженеров и техников, для творческой работы каждого советского человека, каких никогда не может дать капиталистический строй.
Доподлинно так. При каком ином строе можно было бы защищать кандидатские и докторские диссертации на такие примерно темы:
— XVIII съезд ВКП(б) как поворотный пункт истории человечества (любой другой съезд — тоже);
— Диктатура пролетариата как высшая форма демократии (хотя «диктатура» и «демократия» — понятия взаимоисключающие);
— Социалистическое соревнование как действенное средство повышения производительности труда;
(то, что это никак не соответствовало реалиям бытия, никого не смущало. Мало того, в 80-е годы на промышленных предприятиям СССР существовала такая должность, как «инженер по социалистическому соревнованию». Как правило, эту должность занимали молодые, привлекательные и не слишком целомудренные женщины)
— Пути повышения эффективности воспитания материалистического мировоззрения;
— Социалистический реализм как единственно прогрессивный метод отражения действительности;
(вспоминается: «По залам музея бродил художник-сюрреалист. За ним по пятам ходили двое социалистических реалистов в штатском»)
— Пути повышения эффективности пропаганды научного атеизма;
— Критика фрейдизма как…
(и это в стране, где Фрейда читали только в самиздатовском воспроизведении!)
и т. д.,
и т. п.Куда там какому-то Канту, Юму, Гегелю или Шопенгауэру…
Ценные вещи создаются только в «мире, где все продается и покупается».
Обучение наукам способствует развитию добродетели в людях с хорошими духовными задатками; в людях, не имеющих таких задатков, оно ведет лишь к тому, что они становятся еще более глупыми и дурными.
Университет развивает все способности, в том числе — глупость.
Разум и наука — продукты человечества; но желать их сделать непосредственным достоянием народа и получить их через народ — утопия.
И нужно добавить: одна из самых опаснейших утопий. Наука не может быть явлением массовым. Она венчает стремления весьма и весьма немногих людей к духовному росту, к самоусовершенствованию. Стремления же большинства сводятся к наиболее полному удовлетворению своих животных инстинктов, и в науке как в таковой они не нуждаются. Мало того, сдергивая защитную повязку с глаз этого большинства, наука делает их неоправданно честолюбивыми, алчными и завистливыми, короче говоря — несчастными и опасными в своей несчастливости. Те же из них, кто в силу тех или иных социальных обстоятельств получают возможность сделать науку своей престижной профессий, ничего, кроме непоправимого вреда себе и окружающим, не приносят. Чаще, конечно, окружающим.
Каждый, кто способен на это, должен сам подняться, сам дорасти до науки, а все попытки навязать или подарить кому-либо науку — бесперспективны и порочны.
Можно привить гипофиз Спинозы или еще какого-нибудь такого лешего и соорудить из собаки чрезвычайно высоко стоящего. Но на какого дьявола? — спрашивается. Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно. Ведь родила же в Холмогорах мадам Ломоносова этого своего знаменитого!
Если знания поощряются и не пресекаются, они увеличатся, но когда они увеличатся, невозможно будет управлять страной, ибо появится коварство. Когда знания пресекаются и не поощряются, люди искренни и просты.