Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Когда наши были в Париже, там на пресс-конференции только и спрашивали о нем, наши что-то вякали, тогда посыпались протесты от крупнейших деятелей культуры. Его называют виднейшей фигурой советской лит-ры. А мы даже не подозревали. В общем, скандал почище, чем с Пастернаком. Кстати, последняя его работа — вступительная статья — страниц на 60 — к изданию Пастернака. Произведений, изданных там, я не читал, но кто читал — говорят — великолепно, а я читал кое-что здесь и согласен. Куда заведет следствие — не знаю, давно не видел Машу72 Слухов, сплетен и домыслов — куча, Би-Би-Си каждый день передает информацию — одна другой чуднее, но все это ерунда. Никто ничего не знает. 5 декабря на площади Пушкина была демонстрация, организовали ее студенты. Многие знали, что они будут, и ЧК — тоже. Бунт был подавлен в зародыше. Бунтовщиков — человек 10 — куда-то увезли и тут же отпустили за ненадобностью — молокососы какие-то. Требовали гласности процесса над Синявским. В общем, скандала не получилось, но ты примерно можешь представить себе масштабы этого всего»7³.

Алла Демидова отмечала, что «в творчестве Высоцкого — вся Россия. Этот вечный русский надрыв. Стилизация блатной России, но он в это искренне влюблен, это его органический язык. Беда наша — мы все немного зэки^?4, мы все находились в состоянии уголовников — это навязанная нам роль, и от этого такое жгучее желание вырваться, загулять. Высоцкий этим выразил душу народа»7⁵.

Итальянский исследователь Роберто Ф. Венкьярутти, говоря о герое ранних песен Высоцкого, делает вывод: «Анализируя его отношение к другим персонажам, особенно к друзьям и к женщинам, его пристрастие к алкогольным напиткам, мы пытались доказать, что литературный герой, нарисованный Высоцким, мало похож на реальных преступников. В нем, скорее, можно определить некоторые черты самого автора <„.> герой “блатного” цикла у Высоцкого — сугубо выдуманный персонаж»[302]^[303].

Собственно, об этом сейчас и пойдет разговор.

***

Начнем с песни «Я в деле, и со мною нож» (1961), которая может показаться чисто уголовной. Однако и здесь в репликах персонажа наблюдаются буквальные переклички с высказываниями самого поэта или его друзей. Слово Артуру Макарову: «Я вспоминаю, как Володя Акимов поступал во ВГИК. Был такой майор Толпегин в райвоенкомате, который из-за него стал капитаном. Только на моей памяти Володя получил четырнадцать “последних предупреждений” из военкомата по поводу неявки на призывной пункт. Во ВГИК Володя в итоге поступил, а Толпегина за то, что он так и не смог его привлечь вовремя в армию, разжаловали, то есть понизили в воинском чине. Позже мы с ним познакомились и даже разговорились по душам. Помню, как Володя сказал ему: ““Пришел бы просто, выпил бы, а то всё повестки, повестки!”»77

А вот как эта реплика отразилась в песне «Я в деле»: «Ко мне подходит человек / И говорит: “В наш трудный век / Таких, как ты, хочу уничтожать”, / А я парнишку наколол, / Не толковал, а запорол, / И дальше буду так же поступать. / А хочешь просто говорить, / Садись за стол и будем пить, / Вдвоем мы потолкуем и решим, / А если хочешь так, как он, / У нас для всех один закон, / И дальше он останется таким»[304].

Интересно, что выражение «в наш трудный век» является одним из штампов советской пропаганды. Вот, например, стихотворение Марка Лисянского о Ленине (1957): «Как не любил он славословий / И юбилейной суеты!.. / Наш трудный век, / Наш век суровый / Запечатлел его черты. / Высокий лоб под кепкой серой / И темнокарие глаза. / В них столько правды, / Столько веры, / Что ни хитрить, ни льстить нельзя»[305]^[306], - или стихотворение Евгения Долматовского «Волгоград» (1962): «Не сталинской эпохой, а советской / Войдет в историю наш трудный век».

Таким образом, к главному герою песни «Я в деле» подходит советский пропагандист (читай: представитель власти) и говорит, что хочет с ним расправиться: «Таких, как ты, хочу уничтожать»8°. Косвенным доказательством этому служит перекличка с известной блатной песней «Раз в Ростове-на-Дону я первый раз попал в тюрьму», исполнявшейся Высоцким летом 1962 года в Крыму[307]: «Ко мне подходит человек / И говорит: “В наш трудный век / Таких, как ты, хочу уничтожать”» ~ «Вот захожу я в магазин, ко мне подходит гражданин / Легавый, легавый, легавый. / Он говорит: “Твою-то мать, попался снова ты опять / По-новой, по-новой, по-новой”»8[308].

В песне Высоцкого действие происходит в кабаке: «А после я всегда иду в кабак», — так же как в одном из вариантов песни «Раз в Ростове-на-Дону…»: «И в этом самом пиджаке меня попутал в кабаке / Легавый, бля, легавый, бля, легавый»[309]^[310][311].