Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Другим примером позитивного двойничества может послужить черновой вариант песни «Каждому хочется малость погреться…» (1966). Сюжет ее посвящен прилету пришельцев на Землю в эпоху питекантропов. И питекантроп, встречающий пришельца, наделяется отнюдь не «первобытными» мыслями: «Он думал: “Справедливости еще на свете нет, / И медленно идет вперед наука. / Вот прилетел бы ты, брат, к нам через мильоны лет — / Я б научил тебя стрелять из лука» /1; 490/.

Мысль, заключенная в первой строке: «Справедливости еще на свете нет», — напрямую отражает авторскую позицию и встречается в ряде других произведений и даже в комментариях Высоцкого на концертах: «Как много все-таки в мире несправедливости'» («Дельфины и психи», 1968), «Справедливости в мире и на поле нет» («Песня про правого инсайда», 1968), «И, хотя справедливости в мире и нет…» («Не-состоявшийся роман», 1968), «…не всё так уж хорошо в этом мире. Верно? Не всё в порядке. Надо чего-то поменять, надо чего-то изменять. Много несправедливости*' И я вот хотел такими обрывочными фразами об этом рассказать»*². Отсюда видно, что несправедливость этого мира Высоцкий ощущал особенно остро: «Мишка Ларин как опаснейший преступник аттестован, / Ведь это ж правда несправедливость!» («Простите Мишку!», 1963), «А потом — перевязанному, / Несправедливо наказанному…» («Вот главный вход…», 1966), «Несправедливо, грустно мне, но вот…» («Москва — Одесса», 1967), «И расчет в авторской песне только на одно — на то, что вас беспокоят точно так же, как и меня, какие-то проблемы, судьбы человеческие, — короче говоря, что нас с вами беспокоят одни и те же мысли и так же точно вам рвут душу или скребут по нервам какие-то несправедливости, горе людское»[2667]^[2668]. Поэтому лирический герой обращается к судье: «И надеюсь я на справедливое / И скорейшее ваше решение» («Вы учтите, я раньше был стоиком…», 1967).

А мотив «медленно идет вперед наука» из песни «Каждому хочется малость погреться…» через год будет реализован в стихотворении «.Лекция: “Состояние современной науки”»: «Не отдавайте в физики детей, / Из них уже не вырастут Эйнштейны: / Сейчас сплошные кризисы идей — / Все физики на редкость безыдейны».

Высоцкому обидно за питекантропа: «Недавно все ученые обхаяли его: / Мол, питекантроп есть примат, не более того», — то есть фактически ему обидно за себя, поскольку в образе питекантропа лирический герой уже выступал в написанной годом ранее «Песне студентов-археологов», где студент Федя кричал: «…Что есть еще пока тропа, / Где встретишь питекантропа, — / Ив грудь себя при этом ударял»4 Еще через пару лет в образе питекантропа (первобытного человека) лирический герой предстанет в песне «Про любовь в каменном веке» (предыдущая глава). Отметим здесь еще одну перекличку между этими произведениями. Если Федя «стал бороться за семейный быт», то так же поступит и герой второй песни: «Не убрана пещера и очаг <.. > Соблюдай отношения / Первобытнообщинным!».

Более того, однажды Высоцкий прямо назвал себя питекантропом: «Мне глаз указкою проткнет экскурсовод / И скажет: “Вот недостающее звено!”» («Жизнь оборвет мою водитель-ротозей…», 1971). Как известно, в 1960-е — 1970-е годы прошлого века ученые-дарвинисты вовсю искали останки питекантропа, который, по их мнению, был недостающим звеном между обезьяной и человеком.

Рассмотрим теперь более подробно «Песню студентов-археологов» (1965) в контексте всего творчества Высоцкого: «Он все углы облазил — и / В Европе был, и в Азии» = «И в Монте-Карло я облажу все углы» («Передо мной любой факир — ну, просто карлик!», 1964). Позднее, в «Лекции о международном положении», лирический герой тоже будет мечтать о поездке в Европу и в Азию (Ватикан, Тегеран, Афины, Тель-Авив, Пекин).