Энцо Феррари. Биография

Победа в Турине, по всей видимости, стала последним швом, скрепившим отношения между Феррари и Коломбо. Оба сходились во мнении, что теперь их необходимо оформить заключением формального трудового соглашения. Да, Джоаккино Коломбо, бывший сотрудник Alfa Romeo SpA, Alfa Corse и одна из самых заметных фигур в европейских инженерных кругах, должен был стать членом команды инженеров Ferrari на постоянной основе, закрепленной формальным договором. Требовалась всего лишь одна короткая радушная встреча за дружеским ужином, чтобы уладить последние детали контракта. Естественно, Феррари вызвал нового инженера к себе в Маранелло. Коломбо, почувствовав, что так у Энцо будет преимущество, принялся настаивать на том, чтобы встреча состоялась в Милане. Феррари, с каждым днем становившийся все менее мобильным и уже развивший царственную привычку вести переговоры только в собственном тронном зале и никак иначе, конечно, отказался. Встреча состоится в Маранелло, объявил он. Но Коломбо не собирался отступать. Когда казалось, что переговоры зашли в тупик, вмешался Франко Кортезе, предложивший компромиссный вариант — отель «Croce Bianca» в Пьяченце, на полпути между Миланом и Моденой. Эта же нейтральная территория в 1935 году была местом встречи Нуволари и Феррари. Для Энцо это была настоящая капитуляция, которая лишь подчеркивает, как сильно он хотел вернуть к себе Коломбо. Конечно, не обошлось без брюзжания о том, как унизительна и недостойна его вся эта ситуация, но делать было нечего: он втиснул свое крупное тело в свою миниатюрную 903-кубовую, 29-сильную «Lancia Ardea» и затарахтел по Виа Эмилиа на север, к месту назначенной встречи. Количество раз, когда он уступал людям и шел на подобные, как он сам считал, постыдные проявления субординации, можно пересчитать по пальцам одной руки. Единственной компенсацией за этот шаг стало согласие Коломбо официально присоединиться к фирме в конце года. Но прежде, чем переход удастся осуществить, великому инженеру придется разрешить ряд сложных юридических вопросов в Милане, причем как с менеджментом Alfa Romeo, так и с надоедливыми главами предприятия ALCA, которому вскоре предстояло почить в бозе. Однако, несмотря на это, Коломбо согласился начать работу над так называемой «125GPC» («Grand Prix Compressor») незамедлительно и к концу ноября уже выслал детальные чертежи аккуратного одноместного болида с короткой колесной базой.

Победа Соммера в Турине сгенерировала для конюшни некоторые приятные бонусы. Выступление машины на глазах у богатой элиты севера Италии стало небольшим прорывом для компании в бизнесе. Эти спортсмены в костюмах с иголочки составляли ядро той клиентуры, на которую нацеливалась Ferrari. Разумеется, известные дворяне, такие как граф Соаве Бесана и граф Бруно Стерци из Милана, а с ними и находившийся в изгнании русский принц-эмигрант Игорь Трубецкой (в то время женатый на наследнице империи Вулворта Барбаре Хаттон), вскоре появились в Модене, чтобы изучить возможность приобретения новых автомобилей. К декабрю работа над сборкой нескольких моделей была в самом разгаре — они должны были присоединиться к той троице машин, что была собрана по ходу 1946–1947 гг. Одна из них станет первым купе марки — крепкая маленькая машинка, облаченная в квадратный кузов от Allemano, следующей весной принесет Scuderia ее первую победу на Mille Miglia.

Более того, Аурелио Лампреди вновь попался на крючок Феррари. Проект Isotta Fraschini под названием Monterosa провалился, и инженер, показывавший столь внушительный потенциал до своего столкновения с Буссо и Феррари, вновь начал консультировать конюшню на полставки. Феррари, должно быть, от всей души наслаждался возможностью заполучить в свою дизайнерскую команду и Коломбо, и Лампреди одновременно, однако в ходе предварительных переговоров он дал Лампреди понять, что Коломбо будет выступать исключительно в роли внешнего консультанта фирмы. Лампреди такой вариант показался вполне удовлетворительным, и он согласился вернуться в Ferrari по окончании года. Прежде он никогда лично не встречался с человеком, которого тогда еще считал «волшебником». Эта оценка вскоре сменится на куда менее лестную, и их взаимоотношения скатятся к открытой вражде, но в конце 1947 года союз Феррари, Коломбо и Лампреди казался привлекательным для всех заинтересованных сторон. Феррари, должно быть, наверняка был в полном восторге от перспективы реализовать свои всем известные навыки «агитатора людей» и стравить двух дизайнеров с тем, чтобы начавшаяся между ними вражда обернулась лавиной креативных решений для его конюшни. В последующие годы он невероятным образом разовьет эту технику разжигания личной вражды между своими сотрудниками и превратит ее в высокое искусство. Столкновение лбами Буссо и Лампреди с Коломбо уже дало свои плоды в виде более качественной машины. И разумеется, грядущее соперничество Лампреди и Коломбо окажется еще более плодоносным.

Глава 10