Эолова Арфа

Как будто мертвый, одинокий,

Как будто это я лежу,

Примерзший, маленький, убитый

На той войне незнаменитой,

Забытый, маленький лежу.

Конец фильма.

Марта Валерьевна сидела потрясенная до глубины души. Очень давно она смотрела «Разрывную пулю» от начала до конца, и теперь финал особенно остро поразил ее. Она вытерла слезы, оглянулась на мужа. «На той войне незнаменитой, забытый, маленький лежу» — теперь это словно про него сказано! Лежит в своей огромной кровати, на белоснежной простыне — как на финском снегу. И впрямь ставший будто каким-то забытым и маленьким.

Марта Валерьевна порывисто встала, подошла к мертвому мужу, села у его изголовья, положила руку на лоб, внимательно посмотрела на родное лицо и впервые за весь сегодняшний день произнесла то ласковое прозвище, которым Эола Федоровича никто не называл, кроме нее:

— Какое кино, Ветерок! Очень хорошо! Ты — гений.

Ей вдруг примерещилось, будто он вздрогнул от таких слов. Но нет, Незримов продолжал лежать неподвижно.

Когда во ВГИКе прошел предварительный показ «Разрывной пули», пятикратный лауреат Сталинской премии Михаил Ромм сказал:

— Это Венеция. Это Канны.

Доселе в Каннах гран-при имел только «Великий перелом» Эрмлера. В Венеции урожай куда больше: «Путевка в жизнь» Экка, александровские «Веселые ребята» и «Весна», «Окраина» Барнета, «Клятва» Чиаурели и птушковский «Садко».

Незримов купался в восторгах студентов и преподавателей родной альмы-матер.

— Молодец, ничего не скажешь, молодец! — хмуро хвалил Герасимов, недовольный тем, что в фильм не попали Ворошилов и Тимошенко. Ведь именно благодаря их высокому покровительству начинающему режиссеру позволили снимать свой полный метр, не дожидаясь, когда он перепрыгнет в тридцатник. Но сколько он ни повторял, что маршалов надо вернуть, Эол уперся:

— Фильм не о них, а о рядовых героических людях. О военачальниках уже много снято.

И хотя лента всем нравилась, на худсовете, определявшем ее квалификацию, неожиданно произошла настоящая порка. Клевали за все:

— Отсутствие руководящей роли партии. Такое впечатление, что герои фильма и не знают о существовании ни ВКП(б), ни комсомола.

— Показано, что наше руководство нисколько не заботилось о людях, хирурги при сорокаградусном морозе работают в неотапливаемых палатках.

— За весь фильм только одна батальная сцена, да и та коротенькая.

— А расстрел дезертиров! Ну, товарищи!

— Медсестры с блудливыми выражениями глаз.

— Кого-то хирург спасает, но в большинстве случаев расписывается в своей полной беспомощности.

— Твардовский не идейно выверенный военкор, а какой-то кот мартовский.

— А этот мальчик на снегу в финале? Что за упадничество!

— А почему у финнов каски как у немцев?

— Операторские выкрутасы мешают просмотру картины.

— А кто оператор?

— Рапопорт.

— Рапопо-о-орт? На него не похоже.

— Так говорят, режиссер его к камере не подпускал, сам все снимал.

На самом деле, маститый Владимир Абрамович, лауреат четырех Сталинских премий — за съемку фильмов «Фронтовые подруги», «Она сражалась за Родину», «Молодая гвардия» и «Освобожденный Китай», — милостиво разрешил многие эпизоды «Разрывной пули» снимать самому Незримову, но с тем условием, что никакой ответственности он не несет.

Порка продолжалась:

— Актеры все какие-то неизвестные зрителю и вряд ли запомнятся.

— Товарищи, выяснилось еще одно нелицеприятное обстоятельство: режиссеру Незримову на «Мосфильме» был выделен дорогостоящий операторский кран, но с условием проведения исключительно павильонных съемок. Он же, рискуя дорогостоящим оборудованием, своевольно, подделав документы, вывез дорогостоящий кран и работал с ним в условиях зимы.

— А это вообще подсудное дело!

— А кто, товарищи, изначально одобрил идею создания фильма? Герасимов? Твардовский? Ну знаете ли!

Большая половина членов того худсовета, поначалу ошарашенная таким натиском противников, принялась защищать Незримова: фильм о несправедливо забытой странице Второй мировой войны, которая началась для СССР не в июне 1941 года, а осенью 1939-го; идейно-нравственная составляющая выдержана в духе социалистического реализма; главные персонажи — настоящие советские люди, способные на подвиг во имя других; роль партии выражена в награждении хирурга Шилова в Большом кремлевском дворце; превосходная игра актеров; каски у финнов и впрямь были такие же, как у немецкого вермахта; замечательная операторская работа в современном духе; фильм вполне может претендовать на мировое признание!

Целых три часа ломались копья. В итоге защитники с небольшим перевесом победили противников. Несмотря на множество замечаний, фильму присвоили первую категорию, но с некоторыми оговорками: категорически убрать расстрел дезертиров, подсократить монологи хирурга с использованием медицинских терминов, вернуть сцену разговора Ворошилова и Тимошенко, наконец, оштрафовать режиссера за незаконное использование крана в натурных съемках.