Эолова Арфа

Новость быстро разнеслась, все ждали, что Рыбников с кем-то поменяется и не будет жить с Захарченко, но этого не случилось. Мучился, но оставался с Вадиком. Пробовал переключиться на другую девушку. А хоть бы на Клару Румянову, тоже актерку мастерской Папы и Мамы. Нарочно, чтоб видела Ларионова, ухлестывал за крошечной Кларой. Очередную стипуху утяжелил занятыми у других ребят рублями и купил золотые часики. На глазах у Алки вручил их Румяновой:

— Вот, так сказать... Хочу, чтоб ты была со мной...

Хлоп! — вместо Клары ответила ему пощечина:

— Ты что, меня за продажную принимаешь? И не подходи больше!

А часы полетели в окно. И полетят потом дальше, чтобы прилететь в фильм «Девчата», только там Рыбников в роли бригадира лесорубов Ильи Ковригина разбомбит их каблуком сапога. А чтобы раздать долги, Коля потом долго одной гречкой питался, и она тоже попадет в «Девчат», чтобы Ковригин ее лопал из алюминиевых мисок.

Да уж, кипели страсти в институте кинематографии! Вот ведь жизнь была — что ни день, то событие.

Лида продолжала дуться, да еще узнала про Алку:

— Ну ты, Незримов, и подлец же!

— Это еще почему?

— Ларионова-то расчирикала всем, как ты ей предложение делал.

— А почему это тебя так взволновало? Я же для тебя всего лишь бревно.

— Просто не ожидала, что такое бывает. Сначала одной девушке предложение, через месяц — другой. «И целы башмаки, в которых шла в слезах, как Ниобея». Обходи меня стороной за версту, Незримов, понятно?

А как еще недавно все любовались этой парой: Эол и Лида, Лида и Эол — песня! Вот уже и Новый год они не вместе встречали, и сессия проползла в прошлое. На каникулы Незримов помчался домой повидаться с отцом, матерью и сестрами, соскучился по ним безмерно. А в первое же утро, проснувшись в родном доме, вдруг сильно затосковал по Лиде. Гляди-ка, а ведь не на шутку влюбился! И ни одного поцелуя к ним еще не прилетело, вот же напасть какая. А ему жадно захотелось схватить ее и целовать, целовать...

Еле дождался возвращения в Москву. И едва начались занятия:

— Люблю тебя безумно! Не видел две недели, чуть с ума не сошел.

— Слова, слова, слова.

— Да ладно тебе Гамлетом сыпать! — Рывком схватил ее, прижал к себе, и вот вам — первый страстный поцелуй. Только бы не получить как Коля от Клары. Нет, обошлось, и Лиде явно понравилось. Тихо произнесла:

— Чтобы этого больше... — И нетвердой походкой зашагала прочь, но он догнал, развернул и снова приник губами к ее губам, ставшим еще мягче и горячее.

ВГИК ликовал: Эол и Лида снова вместе! И «Похитители велосипедов», только что вышедшие в прокат, укрепили их воссоединение.

— Вот это действительно кино с большой буквы! — восторгался Эол.

— Ну, слава богу, а то я думала, ты снова скажешь: «итальяшки».

— Они, конечно, все равно итальяшки, но этот Викторио де Пися молодец.

— Фу! Де Сика. Витторио де Сика.

— Так это одно и то же.

— Нет, ты решительно бревно! Какой ты Эол? Ты Емеля-дурачок! Опять хочешь поссориться?

— Ни в коем случае. А как ты думаешь, финал фильма трагичен или оставляет надежду?

— И трагичен, и оставляет надежду.

— Я тоже так считаю. Ведь этого Антонио могли в тюрьму упечь, и тогда совсем труба. А мальчик его спас. Мальчик вообще лучше всех в этом фильме играет. Как его? Бруно?

— Бруно.

— И мужик молодец, что не полез в бутылку, отпустил бедолагу Антонио.

— Кстати, этот Антонио бедняк из бедняков, а фамилия у него Риччи. По-итальянски значит «богатый». То есть режиссер подчеркивает, что у него есть главное богатство — жена и сын.

— Ишь ты, здорово! А ты откуда знаешь, что «риччи» это «богатый»?

— Я тут начала итальянский учить. Назло тебе, бревну неотесанному.

— Ну что ж, бревно вещь надежная, — рассмеялся Эол. — На бревне мир держится.

И после длительного поцелуя в тени парка:

— Давай вместе итальянский учить, я не против.

Но, в отличие от Кольки Рыбникова, языки Незримову противились. Лида далеко ушла в изучении итальяно, от Альп почти до Рима дотопала, а он все на границе с Австрией мялся. Хотя, с другой стороны, помогли Коле его познания? Нет, Ларионова по-прежнему крутила с Захарченко. Тот, видя страдания друга, даже предлагал:

— Ну хочешь, я ее брошу, тебе уступлю?

— Еще чего! Дурак ты, что ли?

— Скажу: бери Кольку, у него будущее большое, не то что у меня.

— А девушки разве за будущее замуж выходят? Я думал, за парней. Любят-то человека, а не его будущее. Иначе это брак по расчету, Вадик.

Рыбников как бы смирился, и они стали всюду втроем ходить — Коля, Вадик и Алла. Может, она наконец заметит, какой он интересный. Но Захарченко почему-то нравился ей больше. А над Колей она постоянно подтрунивала с жестокостью женщины, которой не нравится влюбленный в нее мужчина. Однажды Захарченко успел вовремя вернуться в общагу и вынуть приятеля из петли.

Герасимов прослышал про страдания молодого Вертера:

— Так настоящие мужчины не поступают, Коля. Женщину нужно уметь завоевывать. Прежде всего научись показывать, что она тебе стала безразлична. Ты же актер, и актер прекрасный. Сыграй охладевшего.