Эона. Последняя заклинательница драконов

Я смочила и отжала другое полотенце. Ради баланса нужно было омыть и лунную руку. Однако мое внимание привлекло лицо Киго. Я выглядела такой же спокойной, когда лежала без сознания? Я ничего не помнила о мире теней, хотя провела там два дня. Может, Киго сейчас проживал другую жизнь, где он был обычным человеком, а не надеждой империи. Потому он не хотел возвращаться? Я понимала, какое это облегчение – сбросить столь тяжкое бремя. Я мягко обтерла императорский лоб, впадинки под глазами и продолжила обводить меридиан по высокой линии скул. Такое строгое лицо, сплошные углы… будь у меня с собой чернила и бумага, я бы нарисовала Киго несколькими решительными штрихами. Хотя вряд ли мои скромные навыки смогли бы передать всю гармоничность его черт.

Я замерла, решая, что делать с прокушенной губой. Если я сотру запекшуюся кровь, может потечь новая. Я бережно коснулась влажной тканью рта Киго, стараясь не причинить ему боль. Интересно, уголки его рта от природы так приподняты или Киго улыбается кому-то в мире теней?

Меня целовали дважды в жизни: надсмотрщик на соляной ферме, прежде чем Долана предложила себя взамен, и Идо. Я поджала губы, вспоминая вкус ванили и апельсина. Идо на вкус такой же, как сущность его дракона. Ни один из поцелуев не был желанным… но оба мужчины и не ждали одобрения. Они просто взяли то, что хотели.

Я наклонилась ближе к Киго и ощутила на своих устах его дыхание, легкое, будто прикосновение перышка. Если я коснусь его губ своими, он почувствует это в мире теней? От его тела веяло теплом и землистым запахом женьшеня, что проникал в самое мое нутро. Лекарь сказал, что, вернувшись, Киго не вспомнит боль. Значит, и удовольствие тоже? Ритм его дыхания слился с моим. Цвета вокруг нас стали размытыми, мягко соскальзывая в энергетическую плоскость. На миг я зависла над императором, нашие дыхание перемешалось. Могу ли и я взять желаемое?

Я отпрянула, стыдясь своего порыва. Это было бы подло. Чем тогда я лучше Идо или надсмотрщика? Я покачала головой, стряхивая странный отголосок силы. Я не собиралась переходить в мир энергии. Неужели я теряю даже ту немногую имеющуюся у меня власть над способностями?

Я выжала новое полотенце, пытаясь подавить тревогу. Мне нужна помощь, и поскорее, но теперь не время зацикливаться на своих неудачах. Сосредоточившись, я протерла ушибленную челюсть Киго; мягкий материал цеплялся за темную щетину. Следующее полотенце пошло на шею. Над императорской жемчужиной я замерла. Грязь въелась в золотую оправу и собралась в полузаживших швах, что крепили ее к впадинке меж ключицами. Сама жемчужина сияла чистотой, и от ее близости в затылке по-прежнему ныло.

Я медленно взялась за новое полотенце, не отрывая глаз от камня, но не решилась протирать вокруг него. Встреча с черным фолиантом доказала, что наследие Кинры сильно в моей крови и становится все сильнее. А Кинра хотела жемчужину, причем любой ценой. Я вытащила из кармана кисет с посмертными табличками и аккуратно положила его рядом с чашей. Подальше от себя, на всякий случай.

Затем обтерла свежей тканью грудь Киго, стараясь не отвлекаться от жизненно важного центрального меридиана вдоль грудной клетки. Но краем глаза все равно улавливала сияние жемчужины. Постепенно взгляд мой вновь перекинулся на нее, и я долго смотрела в мерцающие глубины камня, пока не увидела движение внутри него.

Тело налилось жаром, принесшим воспоминания о теплой энергии и скачущем пульсе Киго. Я стиснула полотенце, борясь с желанием протянуть руку и повторить этот поразительный миг под луной. «Жемчужина вернет Киго», – раздался во мне уверенный шепот. Она распалит его солнечную энергию, ускорит его кровь, укрепит его хуа. Мне нужно лишь положить ладонь на прекрасный бледный камень…

Едва пальцы коснулись его бархатистой поверхности, дыхание Киго сорвалось на судорожные хрипы. Он задрожал и широко распахнул безумные глаза. Мир теней его так и не отпустил. С пугающей скоростью Киго схватил меня за запястье и дернул на себя. Я распласталась на его груди и инстинктивно попыталась отстраниться, но второй рукой он стиснул мою шею. А затем резко сел на тюфяке и ногами обхватил меня за талию.

– Киго! Это я! Эона! – в ужасе воскликнула я.

Наконец глаза императора сосредоточились на мне, и осознание происходящего словно волной смыло тьму безумия. Мы воззрились друг на друга, оба потрясенные и обескураженные, а потом Киго притянул меня к себе и грубо впился губами. Мой дух встрепенулся, во мне вспыхнуло что-то столь же неистовое, как грубость Киго, жаждущее более тесной связи. Свободной рукой я нащупала его затылок и прижала Киго ближе. Его язык скользнул по моему, и от столь внезапного прикосновения я задрожала, ахнула и откинула голову назад, ощущая привкус соленой меди и женьшеня.

– У тебя кровь, – пробормотала я.