Эовин. Выбор воительницы

– Ну хорошо. – Он понимающе кивнул. – Уверен, ты помнишь, как это бывает. – Ирион вытащил длинный изогнутый кинжал из черных ножен на поясе. – Помнишь, как сидела с ее отцом на передовой, совершенно спокойная. Дни все тянулись и тянулись… он мучился от невыносимой боли и медленно, очень медленно умирал. Одно твое слово могло бы положить конец его страданиям, спасти его, но ты проявляла упрямство.

Эовин потрясенно уставилась на нее. Так это Кайлани приговорила ее отца к пыткам и смерти? И сама же наблюдала, как это происходит?

Кайлани скучающе пожала плечами, как будто об этом не стоило вспоминать.

– А как еще было тебя убедить, что меня ничто не связывает с этим человеком? – Она с таким презрением произнесла последнее слово, что у Эовин все внутри похолодело. Ее как будто ударили обухом по голове.

И этой женщине ее отец хранил верность всю свою жизнь? Это и есть та самая сказочная морская богиня, о которой он столько раз рассказывал Эовин? С ней она так хотела встретиться наяву?

Слезы застилали глаза. Было очень больно терять мать, которую даже не успела обрести.

Кайлани фыркнула.

– Да ты посмотри, ты еще ничего не сделал, а она уже скулит. Ты уверен, что она потомок, а не просто жалкий человек?

– Позволь я докажу это тебе, – предложил Ирион неожиданно ласковым тоном.

– Пожалуйста, – сделала приглашающий жест Кайлани.

Эовин уставилась на клинок, который Ирион поднес к ее горлу. Внутри в этот момент что-то надломилось. Происходило нечто уму непостижимое: ее мать продолжала молча и безучастно наблюдать за дедом.

У этих существ не имелось ни сердца, ни чести, ни чувств. Родственные узы связывали Эовин с настоящими монстрами!

Однако тут в ее сознании всплыло доброе лицо отца, и она улыбнулась, несмотря на отчаяние и боль, которые охватили душу.

Вот кто был ее семьей. И это вся семья, которая у нее когда-либо существовала. Больше Эовин ни в ком не нуждалась.

Именно отец объяснил ей, что такое любовь, мужество, честь. Он научил ее, когда нужно сражаться, а когда проявлять милосердие.

Ее звали Эовин Рокдарн.

И она намеревалась встретить смерть с высоко поднятой головой.

Ирион орудовал кинжалом так быстро, что Эовин даже не заметила. Лишь почувствовала режущую боль на щеке, а в следующий миг – горячую кровь, что выступила на месте пореза.

Кайлани со скучающим видом прислонилась к стене.

– Долго мы тут будем возиться? Я проголодалась.

Ирион кружил вокруг Эовин, точно художник, ищущий лучшее место для следующего мазка.

Она невольно напряглась. Несмотря на решимость пройти через все уготованное гордо и смело, Эовин испытывала страх. Она боялась боли. Боялась следующего удара, даже не зная, куда именно он будет нанесен.

– Чувствуешь этот запах? – удовлетворенно спросил Ирион. – Это страх смерти. Запах твоей дочери. Чувствуешь?

За одни только эти слова Эовин готова была плюнуть ему в лицо. Жаль только, что стоял он у нее за спиной.

– У меня… нет… дочери, – подчеркнула Кайлани. – Я никогда раньше не видела эту девушку. Но, в отличие от тебя, мне не слишком приятно наблюдать за пытками беспомощных людей. – Она оттолкнулась от стены, на которую ранее опиралась. – Надеюсь, ты простишь мне мое желание заняться более приятными вещами. Кажется, сегодня состоится бал, а у меня нет подходящего платья.

– Уйдешь сейчас, и я убью ее, – пригрозил Ирион.

– Делай, что должен, мне все равно.

Кайлани покинула камеру, даже не взглянув на пленницу.

Эовин приготовилась к последнему удару, который наконец избавит ее от страданий. Но вместо этого она внезапно услышала, как ее дед вкладывает кинжал обратно в ножны.

– Твоя мать крепкий орешек, – пробормотал Ирион, обходя Эовин и останавливаясь примерно в двух шагах от нее. – Похоже, это семейное.

– Вы мне не семья, – прохрипела девушка.

Ирион расхохотался.

– Вот как? Уже отказалась от нас? Огорчилась, что мамочка тебя по головке не погладила?

– Подавись змеиным дерьмом! – сердито прошипела Эовин.

Он снова засмеялся.

– Сломать тебя будет истинным наслаждением.

– Нет у тебя такой силы! – хрипло выдавила Эовин. – Ты можешь мучить меня, можешь убить меня, но сломать меня не получится.

Дед посмотрел на нее почти с жалостью.

– Ты так молода, так наивна… и так себя переоцениваешь. Любого можно сломать, моя дорогая. Даже мою дочь.

Прежде чем она успела что-либо ответить, Ирион ударил ее кулаком в живот.

Эовин захрипела и дернулась. Очень хотелось сжаться в комочек, чтобы хоть немного сгладить ощущения, но цепи не давали сделать этого. Удар пришелся чуть выше пупка, и боль была не тупой, а острой и жгучей, так что Эовин невольно закричала.

– Чудненько, – удовлетворенно прошипел Ирион, убирая руку. Эовин увидела, как перепачканный кровью медвежий коготь укорачивается и палец приобретает прежнюю форму. – Ловко ты тогда это провернула, – заметил он, забавляясь. – Возьму трюк на вооружение.

Судорожно ловившая ртом воздух Эовин оказалась не в состоянии ответить.

Ирион снял с крючка цепь. Не удержав равновесия, Эовин упала на каменный пол.

Зажимая рукой кровоточащую рану, она слышала, как шаги деда удаляются и снова поднимается световая решетка.