Эпидемии безумия. Классика социальной психологии

Корпорация обширная,
Часть божественных наук,
Медицина – мать всемирная,
Всех народов лучший друг,
К горизонтам сфер практических
Устремляясь, по пути,
Морем волн диагностических
Пробивают все пути.
И чуть только патологии
Заблестит заря, так вкруг
Все, весь мир к физиологии
Перейти стремится вдруг.

И в таком роде оно продолжается на четырех больших страницах. Казалось бы, что трудно превзойти это произведение в определенном смысле, а между тем это случилось благодаря действиям и сочинениям душевнобольного, который в настоящее время приобрел известность в парижских лечебницах. Вот в нескольких словах его история.

«Вчера утром, – сообщает одна газета, – на углу улицы Винегрие образовалось столпотворение. Человек, которому на вид можно было дать около 60 лет, с длинными седыми волосами и бородой, в оловянной каске, украшенной многочисленными арабесками, латинскими надписями и пучками кружев, в больших желтых сапогах на ногах, с длинным нагрудником, сделанным из занавески, и большим шерстяным одеялом на плечах, начал декламировать.

«Я приехал из Карпантра, – говорил он, – и явился, чтобы спасти Францию, церковь и мир».

У полицейского комиссара маньяк объявил, что он аббат X. и отставлен от церковной должности вот уже 24 года. Его немедленно отправили в лечебницу».

Уроженец Юга, аббат X., принадлежал к семье, уже знакомой с психическим расстройством. Его ближайшие предки и боковые родственники отличались большими странностями. Следовательно, мы можем отнести его к наследственным душевнобольным. В юности он брал несколько уроков латинского языка у соседнего приходского священника и был помещен в семинарию, несмотря на то, что эта профессия нисколько не соответствовала его наклонностям. Он, действительно, обнаружил вскоре необычайную строптивость. Когда его по окончании курса назначили священником в большую приходскую церковь, он вел себя просто невыносимо, постоянно со всеми спорил, всюду хотел играть первую роль и не выносил никаких противоречий. Он постоянно занимался бессмысленным поддразниванием своих товарищей. Изображая из себя нового Панюрга, он прятал перед самой обедней церковную утварь или книгу священнослужителя и ставил его, таким образом, в крайне тяжелое положение. Однажды он надел на себя ризу и пошел в таком виде плясать вокруг могилы своего отца, крича, вопя и жестикулируя.

Но это чудачество показалось уже чрезмерным – он был удален архиепископом и помещен в лечебницу.

Там бывший аббат поставил себе единственной целью жизни постоянно сеять смуту. Он беспрерывно писал разным властям, уверяя, что подвергается преследованию за свои убеждения, рассылал на всех доносы, устраивал возмущения среди сумасшедших и организовывал побеги. Затем, будучи уличен на месте преступления, он нагло отрицал свое участие в деле. И в это же время он беседовал о литературе, искусстве, богословии, третируя с высоты своего величия самых знаменитых авторов, постоянно указывая на собственные чудесные стихотворения, прекрасные поэмы и картины.

Аббат, действительно, не лишен был некоторого таланта. Во время просветлений он написал несколько пастелей. Он хорошо владеет композицией, имеет верное понятие о красках и знаком с законами перспективы.

С другой стороны, ему бывает очень трудно воздержаться от того, чтобы, даже занимаясь самыми серьезными вещами, не выкинуть какого-нибудь коленца. Так, на одной из его больших картин изображены Иисус и самаритянка, а в углу он нарисовал обезьяну, вооруженную саблей, и рядом с нею гуся. В другой раз «аббат» рисует картину, на которой изображает себя с крестом Почетного Легиона, приколотым на шляпе. Он окружен лающими собаками и квакающими лягушками, это – его враги. Таким образом он составляет легенду о самом себе: «Вот что совершил Кампань».

А между тем Кампань – это психиатр, который напечатал свои наблюдения над ним. У него я и позаимствую подробности, которыми намерен поделиться с читателем.