Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Затем Пастер расширил принцип, разработав другие способы аттенуации. Он приступил к работе в начале 1880-х гг. и организовал серию экспериментов с бешенством. Сейчас нам известно, что бешенство – заболевание вирусное, а не бактериальное. Но в то время про вирусы еще ничего не знали, а микроскопы были еще слишком слабыми для этих мельчайших паразитов. Однако, как говаривал сам Пастер, его «подготовленному уму» и тут благоволил случай. Он работал с незримыми и еще неизвестными организмами, но все-таки сумел ослабить вирус бешенства. Задумка состояла в том, чтобы взять патоген из тела бешеной собаки и пропустить его через тела животных, относящихся к виду, от природы к бешенству не восприимчивому, – кроликов. Затем Пастер перепрививал вирус от кролика к кролику и в результате специальной обработки в итоге получил вирус с пониженной вирулентностью. Он уже не вызывал заболевания у собак, но успешно иммунизировал их против дикого бешенства, выделенного непосредственно из больных животных. Конечно, бешенство среди людей распространено не столь широко, но воспринималась эта болезнь очень драматично и представляла научный интерес, потому что симптомы ее чрезвычайно мучительны, а исход практически всегда смертельный.

Испытание вакцины от бешенства на человеке началось в июле 1885 г., когда девятилетнего Жозефа Мейстера укусила бешеная собака. Вакцина Пастера была непроверенной и еще находилась в стадии экспериментальной разработки. Даже среди его помощников не было единогласия по вопросу, этично ли вакцинировать мальчика. Эмиль Ру, самый многообещающий ассистент, отказался участвовать в эксперименте. Но Пастер понимал, что Мейстер покусан так сильно, что неизбежно умрет мучительной смертью. Это решило этическую дилемму. Воспользовавшись тем, что у бешенства длительный инкубационный период, Пастер вакцинировал мальчика свежеполученным аттенуированным вирусом. Мейстер выжил и стал знаменитостью – первым человеком, пережившим нападение бешеного зверя.

То, что достижения Пастера в борьбе с куриной холерой и бешенством повлияют на медицину и здравоохранение, было очевидно сразу. Понимая это, французское правительство учредило в 1887 г. Институт Пастера, первым директором которого стал сам Луи Пастер. Взяв курс на разработку новых вакцин, обещавших стать стратегией общественного здравоохранения, а возможно, и средством искоренения болезней, институт приступил к биомедицинским исследованиям как в парижской «штаб-квартире», так и в дружественных научных лабораториях.

Эдвард Дженнер изобрел первую вакцину и предсказал, что с ее помощью можно будет искоренить оспу. Почти столетие спустя Пастер разработал метод аттенуации и сделал возможным создание вакцин против целого ряда патогенов. Со временем появились вакцины не только от оспы, сибирской язвы и бешенства, но и, к примеру, от полиомиелита, кори, дифтерии, столбняка, свинки, коклюша, краснухи. И этот список продолжает пополняться. Стратегия вакцинации уже позволила искоренить оспу, а сейчас наступил переломный момент в кампании по борьбе с полиомиелитом. Здравоохранение встало перед вопросом: до какой степени эта стратегия может быть введена в общее употребление? Годится ли вакцинация для борьбы со всеми инфекционными заболеваниями или только с некоторыми? Каковы критерии таких болезней? Почему с открытия Дженнера прошло уже больше двух столетий, а успешно искоренить удалось всего одно человеческое заболевание? Мы вернемся к этим вопросам в главе 18.

Учреждение Института Пастера позволяет обсудить еще один аспект современной медицинской науки: она нередко становилась центром столкновения национальных амбиций. В XIX столетии эту тенденцию наглядно иллюстрирует соперничество Луи Пастера и Роберта Коха, двух кумиров и символов французской и немецкой медицинской науки соответственно. Это противоборство столкнуло не только двух ученых, но парижский Институт Пастера и берлинский Институт Роберта Коха, и даже больше – французскую науку с немецкой.

Роберт Кох

Второй ключевой фигурой в развитии микробной теории болезней стал Роберт Кох (1843–1910). Он был на 20 лет моложе Пастера и по образованию не химик, а врач. Изучением микробиологических патогенов он начал заниматься еще в молодости, что в условиях того времени было вполне закономерно. В 1870-е гг. разнообразные микробные теории выдвинулись на передний край научных дебатов, и Якоб Генле, учитель Коха на медицинском факультете Гёттингенского университета, был одним из первых сторонников гипотезы живого контагия (contagium animatum), согласно которой причиной болезней были живые организмы.