Эпидемия стерильности

Появление сенной лихорадки и воспалительных заболеваний кишечника среди привилегированных классов свидетельствует о потере нескольких или всех этих организмов. Развитие рассеянного склероза у представителей тех же слоев общества указывает на позднюю колонизацию вирусом Эпштейна — Барр. Повышение распространенности этих трех групп заболеваний служит доказательством ослабления иммунорегуляции. А одно из сопутствующих явлений однозначно указывает на наличие связи между улучшением санитарно-гигиенических условий и изменением картины заболеваний.

Эпидемия полиомиелита, которая началась на севере Европы в конце XIX столетия, говорит о том, что по большому счету люди стали поглощать гораздо меньше экскрементов друг друга[658]. Заражение вирусом полиомиелита происходило во все более позднем возрасте, что приводило к увеличению количества случаев паралитического полиомиелита. Общественная гигиена при этом улучшалась.

Эти изменения происходили неравномерно. Огромные районы, на территории которых располагаются нынешние развитые страны, изобиловали гельминтами и экскрементами вплоть до середины ХХ столетия. В частности, те регионы на юго-востоке США и на юге Европы, которые гораздо дольше оставались относительно свободными от иммуноопосредованных заболеваний, сохраняли своих паразитов десятки лет.

Нормал Столл прочитал свою знаменитую лекцию This Wormy World («Этот червивый мир») в 1947 году, через десятки лет после того, как фонд Рокфеллера профинансировал дегельминтизацию южных районов США. Сардиния ликвидировала малярию после Второй мировой войны. И даже когда за прошедший период постепенно снижалась распространенность туберкулеза, кори, гепатита А и других инфекционных заболеваний, некоторые гельминты (в частности, острицы) оставались распространенными до 80-х годов.

На протяжении всего этого времени менялся рацион питания и повышался уровень благосостояния людей, что, в свою очередь, повлекло за собой изменение микробиоты. Антибиотики, ставшие легко доступными после Второй мировой войны, начали подталкивать наши микробные сообщества к образованию новых структур. Урбанизация, сокращение численности семей, жизнь в менее скученных условиях, более чистая вода и улучшение санитарно-гигиенических условий в целом — все эти факторы исчерпали запас потенциальных колонизаторов и существенно ослабили то, что Бенгт Бьоркстен (микробиолог, который сравнивал микробиоту шведов и эстонцев) называет микробным давлением. Формирование потребительского общества, в котором, начиная с 20-х годов, поклонение перед чистотой и безупречностью достигло почти патологического уровня, также способствовало ограничению контактов с нашими «старыми друзьями».

Примерно в середине столетия низшие классы развитых стран совершили эпидемиологический переход, который высшие классы инициировали еще в предыдущем веке. Одно-два десятилетия спустя, когда много слоев суперорганизма были сняты, а его сердцевина (многочисленное сообщество, обитающее в нашем кишечнике) перешла на совершенно новую с эволюционной точки зрения территорию, эпидемия аллергии развернулась в полную силу. Вместе с ней повысилась и распространенность воспалительных заболеваний кишечника, рассеянного склероза и диабета первого типа.

Такова краткая история коллапса человеческого суперорганизма. Последствия такого развития событий носят более масштабный и долгосрочный характер, чем просто повышение распространенности аллергических и аутоиммунных заболеваний. Усиленная воспалительная динамика, имеющая место в современном мире, способствует распространению сердечно-сосудистых заболеваний, некоторых видов рака, ожирения, метаболического синдрома, депрессии и, возможно, расстройств развития. Главным нашим мучителем стала непредсказуемая современная иммунная система.

А что можно сказать о химикатах?

Одна из причин для отслеживания начала аллергических и аутоиммунных заболеваний вплоть до XIX столетия состоит в том, чтобы понять следующий факт: нарушение иммунной системы началось еще до того, как созданные человеком вещества, циркулирующие теперь в наших венах и накапливающиеся в тканях, получили широкое распространение. Однако это понимание не освобождает эти вещества от ответственности. Существует много способов создания одних и тех же проблем.