Эпикриз с переводом (СИ)

В течение восьми дней гости приходили каждый день: соседи, мамины подруги и коллеги, которые вроде бы случайно заглядывали. Все приходили посмотреть на меня. Сначала такое внимание к моей особе было даже приятным. Потом стало раздражать. Такое ощущение, что они не верили, будто бы я вернулась. Да ещё и без уродства на лице. Ему, кстати, уделялось особенное внимание. Как зрительное, так и словесное: как? сколько? почему так быстро? Расспросы утомляли, моя собственная ложь меня злила. Все происходящее бесило. Я начала, как и тогда, закрываться в комнате. Чтобы никого не видеть… Но наедине с собой становилось хуже. Тоска, апатия… А по ночам мне чудились запахи и прикосновения. Черного самца…

Смысл жизни рассеивался. Мне ничего не хотелось. Парадокс — по сути, ничего не делая, я сильно от этого уставала.

И на одиннадцатый день поняла — надо искать работу.

Но сказать проще, чем сделать.

Как выяснилось — вернуться на прежнее место, на скорую, я не могу. Мое место уже занято. И никто освобождать его не хочет и не собирается. Заведующая обещала помочь, но когда и как, неизвестно. Да и не факт, что на ту же подстанцию.

Я попыталась связаться с Вадиком, может, удастся устроиться в его частную клинику, но бывший был в отъезде. Женился и укатил в свадебное путешествие, отключив при этом телефон.

Я продолжила поиски, начав обзванивать знакомых, одногруппников. И одна из них сегодня предложила пойти к ней в гинекологию. Мне этого не хотелось. Вот не лежала душа заниматься только роженицами.

Здесь я вспомнила панту Суниту и как я принимала у нее роды. Она не была первой моей роженицей в Пантерии, но самой запоминающейся. Наверное, обряд, свидетелем и участником которого я стала следующим утром, произвел на меня сильное впечатление.

Так, не надо! Хватит вспоминать мир пантов.

— Как с работой? — услышала я мамин голос и повернулась. Мама стояла в открытых дверях моей комнаты.

— Пока никак…

— Знаешь что, хоть ты и не просила, но я дам тебе совет: не вздумай возвращаться на скорую — такая работа убивает. И не только здоровье, но и личную жизнь.

— Мам… — я хотела было поспорить, но не стала. Опустила голову. Ведь вернуться я хочу именно туда. Там я чувствовала, что это мое. Несмотря ни на что.

Мама подошла и села рядом:

— У тебя что-то случилось?

— Нет, с чего ты взяла?

— Ты какая-то потерянная, нерадостная… Я чувствую, что с тобой что-то не так. Хочешь — верь, хочешь — нет… Я вас всегда чувствую. И тогда почувствовала, знаешь, больно-больно, вот здесь, — мама прижала ладонь к груди, — когда ты пыталась вены порезать…

— Прости меня, — искренне произнесла я, поглаживая маму по плечу. — Но сейчас всё нормально. Ничего страшного не случилось.

Я глубоко вздохнула. Провела рукой по волосам, убирая назад непослушную прядь.

— А может, ты там встретила кого? Влюбилась? Признавайся, — мама толкнула меня плечом. Я качнула головой. Не буду про это рассказывать. Хоть поделиться и хочется. А мама не унималась: — Вот чувствую я, что да, Аллочка. Не ври маме… Он влюбил, а потом обидел тебя?

— Нет, — качнула я головой ещё раз, в этот момент понимая, что этим "нет" я ответила "да" на все предыдущие вопросы.

Мама обняла меня, крепко прижимая к груди. Я уткнулась носом в ее ложбинку, вдыхая такой родной запах.

— Это он подарил сережки с редким камнем? — предположила вдруг мама. Я промолчала. А что отвечать? Мама видит все и всех насквозь.

— В общем, так, Аллочка, — мама резко отстранилась, посмотрела мне в глаза, — если ты вернулась ради меня, то все, достаточно. Вы с Лёшкой хоть и останетесь для меня всегда детьми, но вы выросли, вы уже взрослые. Пора и тебе строить свою жизнь. Не обязательно всю жизнь жить возле меня. Хочешь честно? Мне нравится жить одной. Хочу — пряники ем, хочу — сгущёнку, — мама хихикнула, поднялась. Дошла до двери и, обернувшись, добавила: — Навещать меня только не забывайте. И звонить.

В маминых словах было много разумного и мудрого. Она у меня такая. И в мамино чутье я тоже верю. Всегда так было. Когда папа навсегда уходил — она тоже чувствовала… Как она его любила. Я мечтала любить так же, но постоянно ошибалась. И с выбором партнёра, и в своих чувствах.

Я такой человек, резко обрываю то, что мне кажется уже не нужным. Меня часто называли холодной. Когда мужчина заканчивал со мной отношения — я просто молча собиралась и уходила. После расставаний я не устраивала сцен, и, Гиппократ упаси, не умоляла и не просила все вернуть. Уходя — уходи. Все!

Но сейчас со мной всё иначе. Не так… Мне хочется вернуться…

В Пантерию. К Кишану. К иномирным пациентам…

Нет! Хватит! И тут пациентов хватает. Надо решать, как жить здесь.

И начала я с того, что целых три дня думала: принять предложение одногруппницы или нет. И всё-таки решилась. Это лучше, чем просто и тупо сидеть дома.

Я перезвонила Вике и сказала, что согласна. Она назначила на завтра встречу с завотделением, в районе трёх часов дня.

Вот и славно. На месте решу. Там почувствую и пойму — стоит или не стоит.