Эпикриз с переводом (СИ)

Сбегала до ванны, нашла новый станок и, прибежав обратно, принялась спешно брить кошачью лапу. Да, неаккуратно, оставляя проплешины. Эта бритва не рассчитана на такую густую волосатость.

За мной удивлённо наблюдали два жёлтых глаза, но из пасти кошки не вырвалось ни единого звука.

Сбрив ненужное, я попыталась попасть иглой в вену. Однако дважды промахнулась. Чертыхалась, злилась. И на себя, и на этот проклятый дождь, из-за которого я вынуждена лечить панта в кошачьем теле.

Кишан лежал смирно, бросая на меня уже слегка рассеянный взгляд мутных глаз. Он не спорил, не боялся. Доверял и покорно слушался. И от такого доверия хладнокровное спокойствие возвращалось.

Оно всегда срабатывало вовремя. Как будто в теле переключался тумблер. Раз — и все. Без лишних эмоций, голова соображает, а руки делают.

И катетер уже стоит. По прозрачному проводку капельницы стекает жидкость. Попадая в тело, постепенно восстанавливает необходимый баланс… Ведь заражение и воспаление вылечить можно, рану зашить, но… чаще всего живые существа умирают от другого — от потери крови.

А я не имею право позволить Кишану этого сделать! Так легко не отделается. Будет жить. Обязательно расскажет мне, где, а главное, с кем его носило все это время.

Я принялась зашивать рану. Скрупулёзно, аккуратно, старательно оставляя на теле черной кошки ровные швы. Кишан лежал практически неподвижно.

— Ты где был все это время? — спросила я, заодно проверив, в сознании ли мой кошачий пациент.

— Я уезжал из сурешиата, — отзвался Кишан.

— Знаешь, а я тебя ждала, — призналась я.

— Ну вот, я и пришел.

— За помощью…

— Мне больше некуда было идти, — ответил он, начиная медленно растягивать гласные.

— Почему?

— Я тебе потом все объясню… Потом, — черныш плавно проваливался в сон. И я, наложив последний шов, оставила свои вопросы.

Глубоко вздохнув, я поднялась с пола. Села на кушетку и вытянула затекшие ноги. И только сейчас заметила, что одета… Точнее сказать, я совсем не одета. На мне короткая, как топик, майка, поверх распахнутая рубашка, а на нижней части тела лишь трусы. Даже перчатки надеть я не удосужилась. Руки и вся моя немногочисленная одежда испачканы в иномирной крови. Я слезла с кушетки и подошла к раковине, чтобы вымыть руки. Невольно подняла лицо и посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрело довольное и даже румяное лицо…

Стоп! А что это? По позвоночнику скатилась капля холодного пота… Ракшас! Что это? На правой щеке. С тревогой я посмотрела внимательней и провела рукой… Фух, всего лишь кровавый след. Наверное, я коснулась лица, когда зашивала Кишана.

Тут же перевела взгляд на пациента. Он, прикрыв глаза, уже посапывал. Прислушалась. Дыхание ровное, спокойное.

Я опять с облегчением выдохнула.

Справилась.

Пусть спит.

Ничего, панты сильные, выносливые. Заживление должно быть быстрым. Хорошо бы, чтобы дождь прекратился. Ну хотя бы на час. Пусть выглянет солнце и придаст чернышу сил.

Наложив на зашитую рану септическую повязку, я шагнула к двери и покинула кабинет.

Чувствовала я себя очень уставшей. Не столько физически, сколько эмоционально. Всегда трудно и страшно лечить тех, к кому ты неравнодушен… Так! Я неравнодушна к Кишану? С чего бы это? Как он успел стать мне так быстро небезразличным?

"Об этом я подумаю завтра", — вспомнилось мне, и я решительно зашагала в сторону ванной. Там стянула испорченную одежду. Ее теперь только на помойку. Вряд ли отстирается.

Но долго печалиться об этой утрате не стала. Что эта одежда? Лишь ткань, защищающая тело. И все. В конце концов любой вещи приходит свой срок годности.

Распустив волосы, я залезла под прохладный душ. Стараясь смыть с его помощью этот трудный день. Вода всегда успокаивает, расслабляет. Лишние мысли я прогнала из головы и просто наслаждалась тихим шумом стекающей из душа воды.

Из ванны выходила с абсолютным понимание того, что сон мне сейчас просто необходим. Накинула халат и, завязывая на ходу поясом узел на талии, приблизилась к кабинету. Но вдруг остановилась в прихожей, заметив на полу у входной двери лужу крови. Надо убрать. Да и в кабинете прибраться не помешает.

Кишан спал, фыркая во сне и дергая задними лапами. Я подошла к уже пустой капельнице, вытащила из кошачьей лапы катетер и отодвинула штатив в угол. Наклонилась над спящим и, не удержавшись, погладила черныша по голове. Пант поводил в воздухе остатками своих усов…

Вот изверги! Те, кто пытался подпалить черныша… Неужели это мой вчерашний пациент с братьями? Драка дракой, но тут ножевое ранение и ожоги на морде. Бесчестно это, как сказал Ешан… Ну ничего, главное, чтобы тендуа поправился.

Гладкая шерсть кошака не отпускала, я погладила Кишана ещё раз. Потом выпрямилась и тихо, стараясь издавать как можно меньше шума, прибралась в помещении.

Кровь у входной двери тоже убрала и, посетив ещё раз ванную, направилась в свою комнату.